— Отличная мысль, — сказал Чечетов. — Я тоже хотел предложить что-то подобное. Какую должность в бюрократическом аппарате империи вы хотели бы занять, Михаил?
Лунин быстро взглянул на него и понял, что это говорится в полушутку.
— Эх, как у нас карьеры-то делаются, — добавил Кириллов, тоже улыбаясь. — Люди взлетают с самых низов.
— Ну-у… — сказал Лунин. — Даже не знаю. Что-нибудь по культурной части?
— Да, наверное, это будет то, что надо, — сказал Чечетов. — Название мы придумаем позже, в штат зачислим, удостоверение выдадим. Но лучше даже не чистая культура, а что-нибудь более близкое к пропаганде, чтобы открывалось больше дверей.
Чечетов глубоко затянулся сигаретой, выпустил дым и продолжил:
— А может, что-то по безопасности? Скажем, специальный представитель Карамышева по проверке лояльности в партийном штабе? Или лучше предвыборном?
Лунин понял, что это опять шутка, и решил поддержать ее.
— Я мог бы возглавить имперский отдел по пропаганде. Мне надо только объяснить, какие ценности пропагандировать.
— Ценности, Михаил, — сказал Чечетов, — это такая вещь, которая сама рождается в сердце. Тогда и пропаганда идет хорошо.
— Поэтому мне надо что-нибудь попроще, — с сарказмом сказал Лунин. — Вообще я тут не собирался задерживаться очень надолго. Это личная просьба Эрнеста, только поэтому я взялся за это расследование.
— Ну, это ваши дела. Какие у вас есть еще вопросы?
— Когда ознакомлюсь с бумагами, возможно, появятся. Главный вопрос у меня — кто все это сделал?
— И у меня тот же, а ответа пока нет, — сказал Чечетов, потушив сигарету в пепельнице. — Я надеюсь, вы с этим справитесь, Михаил.
— Будем надеяться, — ответил Лунин. — Я постараюсь.
Они с Кирилловым поднялись и попрощавшись с Чечетовым, который тут же углубился снова в свои бумаги, вышли из кабинета.
— Ну вот, теперь ты чрезвычайный представитель, — сказал Кириллов. — Поздравляю. В самом деле хорошую карьеру можешь сделать.
— Надеюсь, ненадолго. Я хочу поскорее разделаться с этим делом и вернуться к своим занятиям.
— Да, я слышал. Может, еще понравится. У нас тут интересно.
— Я уже понял, — съехидничал Лунин. — Кстати, если я официальный расследователь, то можешь и себя поздравить — ты один из подозреваемых. Скажи, зачем ты убил всех этих людей?
— Кто же так проводит
— А у меня уже есть отдел? Чечетов об этом ничего не сказал.
— Есть, конечно. Ты думаешь, куда мы идем? Парни уже ждут. Хотят познакомиться со своим новым начальником.
— Как-то все это головокружительно, — пробормотал Лунин вполголоса, как бы про себя.
— Ничего, привыкнешь, — сказал Кириллов, услышав его. — Я тоже не сразу освоился.
Они вышли из здания и двинулись под сумрачным небом по улице, куда-то в сторону центра.
— А почему мне самому не дали подбирать сотрудников в отдел? — спросил Лунин по дороге.
— Ну, у нас никогда так не делается, — ответил Кириллов. — Эрнест считает, что он сам знает, кто чем должен заниматься.
— Так может, они мне еще не подойдут.
— Я думаю, что ты сможешь их менять. По согласованию с шефом.
Они перешли через дорогу, движения почти никакого не было, городок выглядел каким-то сонным.
— По крайней мере, с одним сотрудником, я думаю, ты бы согласился, — сказал Кириллов. — Точнее, с сотрудницей. Моника тоже должна была работать в отделе.
— Моника в моей команде? — спросил Лунин с живостью, которой сам не ожидал от себя. — А почему «должна была»?
— Она отказалась. Не захотела.
— Почему?
— Откуда я знаю. Спроси у нее.
— Ну вот, а говорят, тут ни от чего не отказываются, чуть разочарованно протянул Лунин. — Ни от каких предложений. Все прямо так и рвутся работать.
— Вспомни, сколько тебя пришлось уговаривать.
Они подошли к небольшому зданию, на котором уже висел какой-то герб в виде орла, правда не двуглавого, и вошли внутрь. Никакого контроля на входе не было, и Лунину в очередной раз показалось, что все эти организации родились едва ли не вчера.
Кабинет его располагался на втором этаже, когда они подошли к нему, Кириллов открыл дверь без стука.
— О, все разбежались, — сказал он. — Никого нет.
— Да уж, дисциплина на высоте, — съязвил Лунин, оглядывая свое новое рабочее место.
