«Как по-другому?»
«Так, как этого захочешь ты».
Ялка огляделась. Остатки серой мглы таяли под её взором, всюду проступала темнота, расцвеченная звёздами, кометами, светящимся туманом, блуждающими огоньками, тенями и сполохами.
«Где я? Что это за место?»
«Это Бездна, Кукушка. Изначальное Ничто. Драконовы сны. Место, где рождаются миры, а также люди, мысли и слова. Я не смогу тебе как следует объяснить, я сам до конца этого не понимаю. Но она есть. И мы здесь. Ты и я».
«А где мой мир, моя страна?»
«Захоти – увидишь. Только приготовься: это будет страшно».
«Почему?»
«Потому, что люди не умеют жить без страха».
Ялка внутренне напряглась. «Хочу увидеть!» – полыхнуло в голове, и в следующий миг холодный вихрь подхватил её и понёс вперёд и вниз.
И страшное зрелище предстало перед ней.
Небо, земля, море были заполнены толпами людей: мужчины, женщины, дети работали, бродили, плыли, мечтали. Их баюкало море, их несла земля. Они копошились, точно угри в корзине. И море вздымалось под небеса, неся на своей пене бесчисленное множество кораблей, мачты и снасти которых сталкивались, скрещивались, ломались, разбивались, следуя порывистым движениям воды. И бой на море и на земле был ужасен. Лил кровавый дождь. Корабли были изрублены топорами, разбиты выстрелами из пушек и ружей. Обломки их носились по воздуху среди порохового дыма. На земле сталкивались армии, подобно медным стенам. Города, деревни, поля горели среди криков и слёз. Высокие колокольни гордыми очертаниями вздымали своё каменное кружево среди огня, потом рушились с грохотом, точно срубленные дубы. Многочисленные чёрные всадники, словно муравьи, разбившись на тесные кучки, с мечом в одной руке и пистолетом в другой, избивали мужчин, женщин, детей. Некоторые из них, пробив проруби, топили в них живыми стариков; другие отрезали груди у женщин и посыпали их раны перцем, третьи вешали детей на трубах. Устав убивать, они насиловали девушек или женщин, пьянствовали, играли в кости и, засунув руки в груды золота, – плод грабежа, копошились в них окровавленными пальцами.
Ялку переполнил ужас, но она не могла отвести взор от этой картины.
«Что это?»
«Это твоя земля, Кукушка, твоя страна. Это то, что с ней случилось».
Вихрь сомкнулся, горизонт стал суживаться, наконец из множества костров остался лишь один, у осаждённого города, который медленно, но верно поглощала вода. Пламя замерло на колотых поленьях. Ялка видела фигуру травника и будто не видела. Не думала об этом. Не хотела видеть. Ялка ощутила боль, неясное томление, не как в обычной жизни, в груди, а другое, в мыслях – острое томление бессилия. Она заплакала бы, если б могла.
«Зачем ты им это позволил? Зачем?»
«Не думай обо мне, Кукушка. Думай о другом. Я скоро распадусь. Исчезну. Вся моя Сила хлынет в тебя. Не растрать её зря».
«Но ты сам… ты же сгоришь! Ведь ты же можешь это изменить!»
«Нет, не могу. Я лишь мужчина, я могу только отдать эту Силу тебе. Что делать с ней – решай сама. Наш мир перед тобой: спаси его, насколько это можно».
«А ты как же?!»
«Обо мне не думай: если я чего-то стою в этом мире для тебя и если у тебя получится, я буду там. Ведь я не человек – мне суждено было стать лисом. Лисом осени. А я не стал».
«Но почему? Зачем ты стал таким, как мы? Зачем я встретила тебя? Зачем, зачем?»
«Наверное, потому, что у меня был выбор. Возможно, так было надо. Может, я просто хотел большего. Может, я надеялся найти такую, как ты. А раз так, делай своё дело, Кукушка. Делай своё дело».
«Я… я не знаю как! Я не умею!»
«Делай, что умеешь. Ведь что-то ты умеешь делать в этой жизни?»
«Я умею… я умею…»
Ялка растерялась. В считаные мгновенья перед нею пронеслась вся её жизнь от колыбели до сего момента – детство, отрочество, гибель матери, семья, работа, дом, скитания… Она не могла остановиться и сделать выбор, ей казалось, что она всё умеет или не умеет одинаково. И вдруг её осенило:
«Я умею вязать! Прясть и вязать!»
Травник ощерился лисьей ухмылкой.
«Так пряди и вяжи! – сказал он. – Распусти этот мир и свяжи его заново! Хотя бы часть, хотя бы сколько сможешь! Торопись, я больше не могу… О дьявол, нет, только не это! Берегись!»
