Зачем он вещал о том, что и так очевидно? Наверное, просто потому, что любил поговорить. «Руины бурного прошлого» лежали впереди, как на ладони. Как только авангард повстанцев въехал на холм, так и увидел: дорога идет вниз, изгибаясь дугой, и через полмили упирается в каменную постройку – кусок стены с двумя башнями по бокам. Дорога проходила сквозь проем в стене. Вместо ворот путь преграждала баррикада из бревен – по всей видимости, новая. И стояла застава в очень, тьма сожри, выгодном месте: слева лес, справа овраг – черта с два обойдешь.
– Что там, братцы? – спросил Салем, прижав ладонь ко лбу козырьком. Он был слабоват зрением.
– Примерно рота стрелков, – ответил Джоакин.
– Арбалетчиков, – уточнил сержант Додж.
Широкополые шлемы поблескивали и на парапете стены, и на верхушках башен. Со двора заставы поднимались дымки костров.
– Засели в руинах? – спросил Салем.
Хм. Может, ветра и дожди слабовато точили эту стену, а может, семь веков назад попался слишком добросовестный каменщик… Так или иначе, застава сохранилась на диво целой. Только башни потрескались – но без тяжелых таранов их все равно не свалить; да боковые стены рухнули – но кто-то заложил дыры бревнами, так же, как и ворота.
– Не очень-то руины, – сказал Рука Додж. – Не хотел бы я такие руины штурмовать.
– У них арбалеты, а мы без доспехов и щитов! Ох, много наших накроется земелькой…
– Умный военачальник, – изрек писарь, – всегда готов совершить обходной маневр.
– Вот и соверши, раз такой умный, – озлился Джо.
Слева лес, справа овраг. Ни там, ни там обоз не пройдет. Значит, обойти – это дать назад мили четыре и врезать крюк по другой дороге. До Излучины вместо двух дней надо будет идти добрую неделю. А припасы растущее войско пожирает с бешеной скоростью. Пополнить их нужно в ближайшие дни, за неделю люди взвоют от голода. И ладно мужики – стерпят, – но в обозе-то и женщины, и детишки…
– Рота – это сколько? – спросил Зуб.
– Да будет тебе известно, – сообщил писарь, – что мельчайшей единицей императорского войска является четверка. Четыре четверки слагают святую дюжину, а шесть святых дюжин – сотню. Вопреки названию, сотня насчитывает только девяносто шесть солдат. Ну, а две сотни составляют роту.
– То бишь, без малого двести стрелков? Но у нас – тысячи бойцов! Навалимся и опрокинем, да?
Зуб поглядел на Джо и сержанта. Дерзкий и ушлый во всем остальном, Зуб признавал их несомненный авторитет там, где касалось военного дела.
– Они начнут бить с шестисот-семисот футов, – сказал Джо, – и будут продолжать обстрел, пока мы подойдем, поставим лестницы и взберемся на стену. За это время произведут больше десяти залпов. А у нас нет брони, способной остановить арбалетный болт. Значит, погибнет от пятисот до тысячи наших – смотря по тому, насколько опытны стрелки.
– Мать честная…
– Этого не будет, – твердо сказал Салем. – Найдем другой путь.
Все призадумались над тем, что это за путь такой. Ничье лицо не озарилось светом догадки.
– Я пойду на переговоры, – решил Салем.
– Тебя убьют, – убежденно сказал Бродяга. – Видишь свежие бревна в воротах? Эти парни изрядно попотели, чтобы наглухо перекрыть дорогу. У них приказ: не пускать любой ценой.
– Но не ценой же своей жизни! Я пообещаю, что отпустим их живыми и здоровыми, пусть только откроют путь.
– А когда спросят, кто ты таков, – что ответишь?
– Салем из Саммерсвита.
– Точно убьют. Солдаты думают, что крестьяне трусливее курей. Решат так: убьем вождя – остальные разбегутся. Не ходи, Салем. Ради Глории-Заступницы, не ходи.
– Я пойду, – заявил Зуб. При всей неприязни к этому человеку, Джо не мог отказать ему в смелости. – И пойду не один, а с парой тысяч бойцов. Их оставлю чуть позади, чтобы стрелы не долетали, а сам выйду вперед. Скажу, что если во мне появится лишняя дырку, мои парни возьмут заставу и всех до одного перебьют, как в давние времена. А вождь Салем, скажу, находится сзади, в безопасности, и до него стрелкам все равно не дотянуться. Они поймут, что ловить им нечего.
План был рискован, но только для самого Зуба, а остальным давал надежду пройти заставу без боя. Все согласились. Джо сказал Руке Доджу:
