– Указ, – потребовал Бродяга.
– Ба… бэ… – пробулькал всадник.
– Что там у тебя? Недовольство?!
Двое других направили коней к группе разведчиков. Капрал Билли шагнул им навстречу:
– Мы за справедливость! Покажите бумагу, что вы не разбойники, а люди владычицы!
Из ближнего дома как раз вышла тройка мундиров. Главный – тот, с учетной книгой, – услышал крики, окинул взглядом площадь и прогундосил:
– Недовольных указом быть не должно. Недовольство есть признак бунта.
Конники опустили копья, арбалетчики в фургоне заскрипели тетивами. Всадников было шестеро (не считая той дюжины, что стояла заслоном); стрелков – девять. То бишь, пятнадцать экипированных воинов против пятерых разведчиков, вооруженных лишь кинжалами. Прежний Джо расправил бы плечи пошире и рявкнул во весь голос: «Вы – шваль, не солдаты. Всю жизнь били только безоружных. А я – гвардеец герцогини Альмера, пехотинец Эрвина Ориджина! Убирайтесь, пока целы!» Нынешний молча стоял и ждал, пока Бродяга скажет: «Простите, уважаемые, погорячился, черт с этим указом…» А всадник с копьем был все ближе, и нынешний Джо все же чувствовал крохотный, свечной огонек в груди. Вот если этот дурак доскачет прежде, чем Бродяга пойдет на попятную… Вот если…
– Р-разбойники! – офицерским голосом отчеканил Бродяга.
И верховой дурак на всем скаку налетел на Джо. А Джо прыгнул в сторону, крутанулся, выхватил руку из-под плаща и – кинжалом по конской ляжке. С треском разряда лошадь споткнулась, всадник вылетел из седла, грохнулся о мраморный фонтан. Другой атаковал Билли – но капрал распахнул плащ, став подобием гигантского нетопыря, и дико заорал:
– А-ааааа тварюга-аааа!
Боевой жеребец растоптал бы его, но этот конь сроду не видел боев, как и всадник! Конь испугался и шатнулся в сторону, столкнулся с третьим всадником. Человек полетел кубарем…
– Расстреляйте их! – крикнул мундир.
Джо, Билли, Лосось присели за мраморный постамент фонтана. Бродяга остался единственной целью, и арбалетчики сдуру пальнули в него. Он прыгнул. Назначенные ему болты прошили первого, обезоруженного конника. Кровь брызнула ручьями, кто-то завизжал. Джо подхватил щит поверженного врага и зашагал к троице синих мундиров. Звякнул арбалет, второй. Один промазал, второй пробил щит, но только чиркнул по плечу. Первый мундир замахнулся дубинкой – Джо подсел и ободом щита сломал ему челюсть. Второй ударил сбоку – захрустели ребра, но Джо развернулся и пнул его в пах. Третий – с учетной книгой – бросился бежать, вопя:
– На помощь! Убить бунтарей! Уби-иить!..
Джо догнал его, ухватил за шею, прижал нож к кадыку:
– Не то кричишь, балбес. Правильно: «Оружие на землю!»
– Оружие на землю… – прокашлял мундир.
– Громче!
– Оружие!.. На землю!..
Однако его не услышали.
Разведчики добрались до ближнего фургона, разоружили и вышвырнули стрелков. Арбалетчики из других фургонов лупили болтами, но попадали только в деревянный борт. Дюжина всадников заслона плюнула на горожан и поскакала по площади, заходя в тыл разведчикам. Грохот подков заглушал вопли мундира.
Как вдруг мещане всколыхнулись. Один вырвался вперед и что-то крикнул, махая рукой. Побежал. Несколько устремились за ним, потом другие. Все больше, больше… Толпа хлынула на площадь. Стрелки первого фургона не успели опомниться, как были выброшены на мостовую и растоптаны. Стрелки другого отшвырнули арбалеты, побежали к своим всадникам:
– На помощь!..
Те развернулись фронтом к разъяренной толпе. Двенадцать верховых – против сотни пеших. Будь это рыцари, смели и растоптали бы мещан, не моргнув глазом. Но это – трусливая шваль. Замерли, побледнели при виде катящей на них людской волны. А кто-то из мещан поднял арбалет, брошенный стрелком, взвел тетиву и сбил на землю центрального всадника. Тогда они кинулись наутек. Они все: оставшиеся конники, синие мундиры, пара стрелков. Верховые стегали коней, забыв о пеших. Пешие орали: «Постойте!.. Спасите!..» Толпа догоняла их и сжирала одного за другим…
Сборщика подати, которого пленил Джоакин, мещане тоже разорвали бы на части. Но Бродяга и Джо вовремя втащили его в ближайший дом, где и держали, пока ярость толпы не угасла. Он говорил, не умолкая. Нет, у сборщиков не было бумаги от императрицы. Их послал министр налогов Дрейфус Борн своим устным приказом. Но добрые сиры должны понять: приказ министра, даже устный, – закон для подчиненного! Рядовые сборщики не повинны ни в чем, кроме честной службы! Ведь не нам же решать, собирать или нет. Приказано – взять, а приказ – закон! Выбора не было, добрые сиры!.. Поймите нас и смилуйтесь!.. Мы честно служим…
