Наша дочь Би родилась недоношенной. Она была вся синяя. У нее диагностировали синдром гипоплазии левых отделов сердца. Наверное, рождение больного ребенка может либо крепко спаять семью, либо развалить ее. В нашем случае не произошло ни того ни другого. Бернадетт с головой ушла в заботы о Би, а я стал работать еще больше, называя это партнерством: Бернадетт принимает решения, я их оплачиваю.
К первому классу Би совершенно выздоровела, хоть и оставалась маленькой для своего возраста. Я надеялся, что теперь-то Бернадетт вернется к своей архитектурной практике или по крайней мере отремонтирует дом. Щели в крыше уже превратились в зияющие дыры, а окна с небольшими трещинами – в панно из картона и изоленты. Раз в неделю садовник стриг траву под коврами.
Дом в прямом смысле слова обращался в прах. Как-то мы с пятилетней Би играли в ее комнате в ресторан. Она приняла у меня заказ и стала увлеченно готовить на игрушечной кухне, после чего принесла мне «обед» – нечто мокрое, коричневое, пахнущее землей, но мягче. «Я его выкопала», – с гордостью заметила Би, показав на деревянный пол. От сырости он так прогнил, что его можно было копать ложкой.
Но даже когда Би пошла в школу, Бернадетт не проявила никакого интереса ни к ремонту дома, ни к любой другой работе. Всю свою энергию, когда-то щедро расходуемую на архитектуру, она теперь направила на то, чтобы на все лады, разражаясь часовыми тирадами, ругать Сиэтл.
Перекрестки с пятью углами. Когда Бернадетт в первый раз высказалась по их поводу, это выглядело более чем уместно. Сам я не обратил внимания, но в Сиэтле действительно масса перекрестков, в которые втекает лишняя улица, из-за чего приходится стоять на светофоре гораздо дольше. Конечно, эта тема достойна беседы мужа и жены. Но когда Бернадетт во второй раз завела ту же песню, я поинтересовался, желает ли она добавить что-то новое? Но нет. Она просто жаловалась с удвоенной силой. Велела мне спросить у Билла Гейтса, почему тот до сих пор живет в городе с такими нелепыми перекрестками. Потом она спросила, спросил ли я его. Некоторое время спустя она раздобыла где-то карту старого Сиэтла и объяснила, что в этом городе шесть разных дорожных сетей, которые со временем переплелись как бог на душу положит, без генерального плана. Однажды по дороге в ресторан она сделала огромный крюк, чтобы показать мне место, где встречаются три такие сети: там на одном перекрестке сходится семь улиц. А затем засекла, сколько мы простояли на светофоре. Беспорядочная планировка Сиэтла стала ее пунктиком.
Она могла спросить у меня ночью:
– Элджи, ты не спишь?
– Теперь не сплю.
– А Билл Гейтс знаком с Уорреном Баффетом? Это же Баффет владеет кондитерской фабрикой «Сиз Кэнди»?
– Вроде как.
– Отлично. Потому что ему следует знать, что творится в местном супермаркете. Ты в курсе, что «Сиз Кэнди» бесплатно раздают конфеты? А все местные бродяги в курсе.
И сегодня мне пришлось полчаса простоять в очереди с бомжами и наркоманами, которые ничего не покупали, просто требовали бесплатную конфету, а потом опять вставали в конец очереди.
– Ну не ходи больше в «Сиз Кэнди».
– Не пойду, можешь не сомневаться. Но если ты увидишь в «Майкрософте» Уоррена Баффета, ты должен ему сказать. Или покажи его мне, я сама ему скажу.
Я пробовал не обращать внимания, переводил разговор на другую тему, просил ее перестать. Ничего не помогало, особенно в последнем случае – тирада просто удлинялась минут на десять. Я чувствовал себя загнанным зверем.
Не забывайте, что первые несколько лет жизни в Сиэтле Бернадетт была либо беременна, либо приходила в себя после выкидыша. Я считал, что ее капризы – результат гормональных скачков или способ справиться с горем.
Я советовал ей подружиться с кем-нибудь, но в ответ получал лишь раздраженную отповедь: дескать, она пыталась, но ее никто не любит.
Говорят, в Сиэтле завести друзей труднее, чем в других местах. Есть даже такое понятие: «замороженный Сиэтл». Мне не довелось испытать на себе, что это такое, но коллеги утверждают, что оно и в самом деле существует, а связано с тем, что в жилах здешних жителей течет кровь скандинавских предков. Может, поначалу Бернадетт и вправду было нелегко. Но на протяжении восемнадцати лет питать необъяснимую ненависть к целому городу?
