Тем не менее подстрекаемый Францией турецкий султан Мустафа III потребовал вывести русские войска из Польши и прекратить поддержку «диссидентов» — хотя какая разница мусульманской Турции, равные права у католиков с православными или первые нещадно ущемляют вторых — было непонятно. И те и другие для турок были «райя», «стадо», неверные, одним словом. Но вот, поди ж ты, 6 октября 1768 г. именно на этом основании Турция объявила войну России!
В качестве благодарности турецким союзникам после победы над Россией барские конфедераты обещали Киев, себе же поляки собирались взять Смоленск, Стародуб и Чернигов. Скромно и со вкусом. Странно, что Москву они все же решили оставить русским.
Нужно было незамедлительно погасить костер польской междоусобицы — причем сделать это решительно и энергично. 15 мая 1769 г. в Польшу в качестве наиболее эффективного инструмента для острастки мятежных шляхтичей был направлен А.В. Суворов. Будущий генералиссимус одержал серию блестящих побед над конфедератами, увенчавшуюся капитуляцией Краковского замка, и привел неугомонных поляков в чувство.
* * *
Однако положение России оставалось сложным. Боевые действия против Турции, хотя и успешные для русской армии, стоили слишком дорого — попробуй, прокорми и снабди хотя бы минимумом снаряжения войска на краю земли! Не говоря уж о снабжении их боеприпасами — железных дорог тогда не было, все полторы тысячи верст от провиантских магазинов в Брянске до линии фронта у Кишинева припасы везли на волах.
Ситуацию в России усугубляло начавшееся восстание Пугачева. В этих условиях, чтобы нейтрализовать враждебную позицию Австрии, Екатерина II согласилась на предложенный прусским королем Фридрихом II частичный раздел территории Речи Посполитой, который и состоялся 25 июля (5 августа) 1772 г. В результате Россия вернула захваченные в эпоху ордынского ига Литвой и Польшей земли с преобладающим православным населением: правый берег Западной Двины и Восточную Белоруссию (Полоцк, Витебск, Могилев). Австрия присоединила Галицию (хотя была католическим государством и никаких диссидентов в Польше защищать не собиралась), Пруссия урвала кусок собственно польской территории (но с преобладающим протестантским населением). В следующем году Польский сейм благоразумно утвердил итоги раздела, причиной которого стала исключительно религиозная нетерпимость польской шляхты.
* * *
Теперь Россия несколько увереннее начала играть на «польском клавесине». В деле управления Польским государством русский посол в Варшаве стал гораздо более значимой фигурой, чем продолжавший сидеть на престоле Станислав Август Понятовский. Понятно, что большинство шляхтичей такое положение никак не устраивало, и они ждали только случая, чтобы учинить мятеж и смертоубийство с конечной целью... Вот с целью у шляхты как раз были серьезные разногласия. Впрочем, то, что против России надо непременно бунтовать, — в этом сходились все.
В конце 1780-х гг. казалось, что настал благоприятный момент. К этому времени Россия находилась в тяжелейшей ситуации, так как была вынуждена вести боевые действия на два фронта: в 1787 году началась война с Турцией, в 1788-м — со Швецией. Шведский флот угрожал Петербургу.
«Грех упускать подобный шанс, история нам этого не простит» — так подумали паны из «патриотической партии» в Польском сейме. И попытались избавиться от ненавистной русской опеки. По требованию польского правительства с территории Речи Посполитой были выведены предназначавшиеся для снабжения Дунайской армии склады продовольствия и снаряжения. России пришлось отказаться от удобного пути переброски войск на турецкий фронт. Вновь начались гонения на православных: был арестован и брошен в тюрьму епископ Переяславский, являвшийся русским подданным. Более того, вопреки воле духовенства и верующих, сейм обратился к константинопольскому патриарху с просьбой взять под свою руку православную церковь Речи Посполитой, входившую в область церковного управления Синода Русской православной церкви. Наконец, 29 марта 1790 г. был подписан явно антироссийский прусско-польский договор о взаимопомощи.
