Итак, пребывание в Англии у Ньютона описываемого героя нашего времени мы доказали.
Теперь докажем, что «Радзивиловскую летопись», то есть «Повесть временных лет», ввел в исторический обиход именно он.
Вот неопровержимый документ. Потому как к истории он не имеет ни малейшего отношения, а касается исключительно финансовых отношений. Это письмо канцеляриста Федора Барсукова графу Якову Брюсу, написанное 10 февраля 1712 года из города Кенигсберга:
«Высокоблагородный и превосходительный г-н Яков Вилимович!
По именному Е. Ц. В. указу оставлен я здесь при самом отсюда отъезде Е. Вел. для списывания некоторой словенской книги. Того ради прошу вашего высокоблагородия, дабы здешний бургомистр Эгелин дал мне шестьдесят талеров, чем бы мне оную в окончание привести, которая Е. Ц. В. зело потребна. А помянутые талеры заплачены будут из посольской походной канцелярии. При сем остаюсь Вашего Высокоблагородия всепокорный и нижайший слуга канцелярист Ф. Барсуков».
Как известно, царь Петр прибыл в Кенигсберг 9, а выехал 11 ноября 1711 года. Изыскал ли государь сам время просмотреть какую-то книгу и дать указание ее списать или кем-то был к этому делу подвигнут? Судя по адресату письма и по тому, что Яков Брюс находился в это время при государе постоянно, именно им.
Канцелярист книгу переписал, а Брюс ее Татищеву отдал, и устами государя на написание его «Русской истории» определил.
Василий Никитич Татищев был человеком исполнительным и творческим. Он, во-первых, нашел данной летописи автора, то есть летописца «Нестора черноризца Феодосиева монастыря Печорского», а, во-вторых, количество списков увеличил до трех, а именно — добавил Раскольничий, Голицынский и Иосифовский, до нас не дошедшие. А вот до Шлицера все дошло в достаточно большом массиве фактического материала.
Что же за прошлое дала нам «Повесть временных лет»?
Кажется, ответ лежит на поверхности. Летопись открыла нам, выражаясь образным языком Пушкина, «Дела давно минувших дней. Преданья старины глубокой». От самого начала становления государственности на Руси до татаро-монгольского ига. Затем она стыдливо замолкает.
При этом — это летопись-картинка. Сейчас это называют комиксами. Она уникальна не только потому, что других иллюстрированных летописей этого времени мы не знаем. И дело даже не в том, что на многих рисунках событий пяти— или четырехвековой давности, выполненных в стиле византийской иконописи, можно видеть островерхие готические крыши зданий, европейские платья и головные уборы княгинь, западноевропейские воинские доспехи, мечи, щиты, арбалеты, пушки, герольдов в двуцветных костюмах и многое другое, чего никогда не было на Руси не только в XI–XII, но и во всех остальных веках. На ее страницах мир Древней Руси причудливым образом насыщен приметами совершенно чуждого ему западноевропейского мира. Этому есть объяснения. Летопись якобы переписана в западных землях в XV веке, что и подтверждается водяными знаками на бумаге. Она уникальна тем, что сначала рисовались картинки, то есть создавался видеоряд истории, а потом к ним писались пояснения. Доказательств этому масса, …но это не тема нашего исследования. Нас интересует, что, кроме становления государства, принесла о знании прошлого Руси «Повесть временных лет»?
Вы не поверите! Это указание о том, как крестилась Русь!
«И стал Владимир княжить в Киеве один, — говорит летопись, — и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем Хорса, Даждьбога, Стирбога, Симаргла и Мокоша.
И приносили им жертвы, называя их богами… И осквернилась кровью земля Русская и холм тот…» Далее идет рассказ, о том, как Владимир вызвал в Киев мусульман, иудеев, «немцев из Рима», византийских христиан и, выслушав аргументы каждого в защиту своей веры, остановился на византийском православии. Эта каноническая версия как раз и основывается на одном-единственном источнике. Источник этот — «Повесть временных лет». И с того самого времени самой жуткой ересью считается в этом усомниться.
Вероисповедание русских князей, живших задолго до Владимира, о которых архиепископ Рагужский Мауро Орбини пишет: «После смерти Ольги правил ее сын Святослав, шедший по стопам матери в благочестии и христианской вере», остается, после написания Истории Российской Татищевым, в каком-то другом прошлом Руси.
