После этих разъяснений, время которых наконец настало, эти мои католические коллеги, вероятно, не разоружатся пред моей мирной философией. Однако, если мое доброе расположение будет их раздражать вместо того, чтобы умиротворять, я уверяю их в том, что ничто не заставит меня потерять хладнокровие и спокойствие, приобретенные мной за последние двенадцать лет и дарящие мне невероятное ощущение безграничного счастья.
Кроме того, если эта высокочтимая аудитория действительно составлена из представителей разнообразных слоев и групп общества, — поскольку приглашались представители всех направлений общественной мысли без всякого предпочтения, — я в любом случае убежден в том, что эта аудитория владеет даром мягчайшей терпимости, по крайней мере на первый взгляд. Называя вещи своими именами, мы здесь все свои, все образованные люди.
Все мы способны сделать допущение о правдивости сказанного нам и принять его во внимание с необходимыми серьезностью и бесстрастностью. Однако когда представленный нашему вниманию факт превосходит все, известное нам, своим остроумием, нас это тоже не тревожит. Лучше смеяться, чем плакать, как гласит народная мудрость.
Далее я обращаюсь к католикам.
И я говорю им: когда вам говорили, что доктор Батейль (Bataille), верный целям католицизма, одиннадцать лет провел в исследованиях самого темного дна тайных обществ, лож и тайных лож, и даже люциферианских треугольников, вы совершенно одобрили его действия, вы нашли его поведение достойным восхищения. Он буквально утонул в похвалах. Хвалебные статьи публиковались даже той партией, которая ныне не жалеет гневных молний, дабы обратить в пепел мисс Диану Воган, называя ее то мифом, то авантюристкой и гадалкой.
Если даже пересмотреть сейчас похвалы, расточавшиеся в прошлом в адрес д-ра Батейля, нельзя отрицать тот факт, что они все же имели место. Блестящие теологи, красноречивые проповедники, достопочтенные прелаты наперебой поздравляли его. И я не говорю, что они были не правы.
Я всего лишь констатирую факт.
И цель этой констатации в том, чтобы позволить мне прямо сказать следующее.
Не сердитесь, преподобные отцы, но лучше от всего сердца посмейтесь, когда вам скажут, что сейчас произошло нечто противоположное тому, что вы ожидали. Здесь нет и тени правоверного католика, исследующего, приклеив фальшивый нос, высшее масонство палладизма. Напротив, здесь имел место вольнодумец, который ради собственного интеллектуального роста, а не в силу отвращения или ненависти, проник в ваш лагерь и ходил по нему в течение не одиннадцати, а целых двенадцати лет, и… это ваш покорный слуга.
Смешанная реакция, шепот, смех
В этой истории не было никакого масонского заговора, как я вскоре собираюсь вам доказать. Давайте оставим Гомеру, певцу странствий и перипетий Улисса, рассказ о знаменитом Троянском коне; об этой огромной лошади в данном случае не может быть и речи. Сегодняшняя история гораздо менее драматична.
Ваш покорный слуга в один прекрасный день сказал себе, что, в слишком юном возрасте ударившись в безверие, и, вероятно, с чрезмерным апломбом, он, вполне возможно, совершенно не имеет представления об истинном положении вещей. Затем, действуя только от своего собственного имени, стремясь изменить свой разум и видя для этого причины, никому не передоверяя принятие решения по данному вопросу, он посчитал, что обнаружил средство расширения своего кругозора и успешного поиска новых знаний для себя самого. Добавьте к этому, если пожелаете, немного шалости и немного его природного темперамента, — не зря он родился в Марселе!
Смех
Да, добавьте сюда еще милое удовольствие от развлечений, которые отвергает большинство людей, но которые, тем не менее, вполне реальны, эту глубинную внутреннюю радость от хорошо сыгранной над своим противником шутки, лишенной злого умысла, всего лишь увеселения и смеха ради.
Ну что же, должен сразу сказать, эта шутка, длиной в двенадцать лет, с самого начала научила меня кое-чему значимому, а именно, что я действительно превысил допустимую меру с самого начала и что в большинстве случаев ошибкой с моей стороны было нападать на конкретных людей.
