– Не перестанете пялиться – замочим, – сказал заплетающимся языком один из парней, и тройка вываливалась из ложи.
– От нее пахнет духами «Жасмин», – сказала всезнающая Алька. – Это как «Дама с камелиями», поняла?
– Нет, – честно призналась Ольга. Настроение было испорчено, тошнота подкатывала к горлу. – Пойдем отсюда, а? Вон они снова вернулись в свою ложу, я боюсь… Вдруг им еще раз покажется, что мы на них смотрим…
– Тс… – Алька перегнулась через барьер ложи и показала глазами на оркестровую яму. – Смотри, там что-то происходит… Какой-то человек вышел к дирижерскому пульту, весь в красном… Алька, он смотрит в нашу сторону и машет рукой… Ну да, машет тебе рукой!
– Сизов, что это было? Откуда на этот раз взялась Алька?
– Из прошлого. Я опять с тобой, ничего не бойся…
Ольга очнулась уже возле оркестровой ямы. Толпа расступилась, и она увидела, как, перемахнув через барьер, к ней бежит Моцарт – в красном, расшитом золотом камзоле и ослепительно белом парике.
– Они приняли меня за дирижера, – подхватив Ольгу за локоть и уводя в уголок под улюлюканье толпы, прошептал он ей на ухо. Ольга бросила взгляд на его башмаки и поразилась: обе пряжки были на месте! Можно было предположить, что у Моцарта нашлись еще одни башмаки, но… Этот Моцарт к тому же еще и говорил по-русски.
– Вы не Моцарт, – гневно произнесла Ольга и сорвала с самозванца парик. – Ой, смотрите, это же наш учитель географии «Глобус»!
И действительно, перед ней стоял завуч и одновременно учитель географии, Виктор Семенович по прозвищу «Глобус». Причина была простая – голова была гладкой, как колено, и он действительно объездил весь мир.
– Зачем ты это сделала? – обиженно спросил «Глобус», поднимая с полу парик. – Я же спас тебя тогда, на субботнике, когда Порваткин хотел поколотить тебя. Ведь ты постоянно отлынивала от этих самых субботников! Ты – неблагодарная свинья! – Ион исчез. Толпа ахнула.
– Нет! – заплакала Ольга. – Это неправда! Я не отлынивала! Просто по субботам у меня было сольфеджио и музыкальная литература! Сизов, не верь ему, я не такая!.. Сизов, ты чего молчишь? Я ведь чувствую, что Моцарт где-то совсем рядом. Скажи правду!
Вдруг начала гаснуть люстра, и мягким золотистым светом стали заполняться ниши для музыкантов. Заблестела медь инструментов, обозначились нотные листы на пюпитрах. Ольга без труда проскользнула в оркестровую яму. Стало очень тихо. «Иди влево, – подсказал Сизов и, как ей показалось, подтолкнул ее. – Ничего не бойся».
Ольга свернула и оказалась в темном душном коридорчике с великим множеством дверей.
– Вторая дверь слева, – подсказал Сизов. – Смелее!
Ольга открыла дверь и оказалась в тесном, заваленном всяким хламом кабинете. На клавесине горели свечи. Зарывшись с головой в бумагу, по полу шарил человек в голубом камзоле. Ольга услышала немецкую речь и от счастья захлопала в ладоши.
– Вольфганг! Амадей! Ты здесь! Ты что-то ищешь?
Моцарт поднял на нее потемневшие глаза и, поднявшись с пола и отряхнув пыль с костюма, нежно обнял Ольгу. Из нескольких произнесенных им фраз Ольга инстинктивно поняла, что речь идет о какой-то пропаже. Она опустилась с ним на колени, и они вдвоем принялись ворошить нотные листы, раскиданные по всей комнате. Увидев сафьяновый башмак без пряжки, она едва удержалась, чтобы не дотронуться до него, но вовремя взяла себя в руки.
– Я нашла! – крикнула она радостно, извлекая из-под клавесина нотный листок. Она и сама не понимала, почему ей показалось, что она нашла именно нужное ему. Моцарт схватил листок, уселся за клавесин и заиграл. А Ольга, устроившись в своем парчовом платье на полу, среди хлама и нотных кип, замерла, завороженная волшебными звуками. Она узнала мелодию «Анданте», и счастливый озноб охватил ее. Сжав ладонями виски, она медленно раскачивалась в такт божественной мелодии, и слезы благодарности струились по щекам. «Сизов, – подумала она про себя, – Сизов, я не знаю, кто ты, но ты принес мне так много удивительных и приятных мгновений, что я не забуду тебя никогда… Ты должен понять меня, ведь я люблю Моцарта с детства, Моцарт – мой Бог. Я не знаю почему, но в своей прежней жизни я не имела возможности вполне насладиться его музыкой, и вот теперь… Я не могу выразить, что сейчас происходит со мной. Но, кажется, начинаются провалы в моей памяти… Что это со мной?…
