* * *
На следующий день, в Юганске, едва только их самолет сел на аэродром своей базы, они услышали от летчика Виноградова — первого, кого встретили:
— Ну, и заварили кашу! Куда вы пропали?
— Мы летали искать геодезистов в тундре, — сказал Корнев.
— Почему не сообщили об этом? Никто не знал, куда вы девались.
— Мы разговаривали с самим Селивановым.
— Как же так? Селиванов ничего не знает. Он сказал, что вы по графику ушли из Кадыма в Буранск, но в конечный пункт не прибыли, и приказал готовиться к поискам вашего экипажа.
— Комедия началась. Первый акт, — произнес Суботин и прямо пошел к Селиванову.
Они разговаривали почти час. Из комнаты ничего не было слышно, так как Суботин не имел привычки повышать голос.
Выйдя от командира отряда, Суботин попросил Костю Строева:
— Будьте добры, отнесите эту записку моей жене. Я не успею зайти домой.
Он посмотрел на аэродром.
— Кто сейчас полетит в областной центр? — спросил он у диспетчера.
— Клеманов летит, Петр Васильевич.
— Я лечу вместе с ним.
— А как же наш экипаж? — спросил Хохлов. — Пока летать не будем?
— От полетов отстранен только я один. Вы здесь ни при чем. Решение менять маршрут было принято командиром самолета. Мои документы уж были приготовлены к отправке в Главную инспекцию еще в то время, когда Селиванов пугал всех поисками. Мне здесь нечего делать. Я полечу вместе с документами.
— Он вырезал у вас талон нарушения?
— Нет, он отобрал у меня целиком пилотское свидетельство. Придется мне получать его там, где выдавали в первый раз, пятнадцать лет назад, — сказал Суботин и пошел к самолету.
Через час, когда самолет Клеманова был уже в воздухе, командир отряда снова потребовал Суботина.
— Он улетел в область, с Клемановым, — сказал диспетчер.
Экипаж Суботина все еще сидел в диспетчерской.
— Кто позволил Клеманову взять на борт постороннего человека? — спросил Селиванов у диспетчера, выходя из своего кабинета.
— Но ведь это же наш летчик, Алексей Григорьевич, — сказал диспетчер.
— А вы прикажите по радио, чтобы Суботина в воздухе выбросили с самолета, — вдруг сказал своим тяжким басом радист Хохлов.
Все засмеялись.
Селиванов поднял свои прозрачные глаза.
— Почему вы здесь? У вас нет дела? — спросил он.
— Во-первых, мы только что прилетели, а во-вторых, не знаем, что нам делать. Остались без командира. Осиротели, — сказал Костя Строев.
— Вы будете летать с Чижовым, пока вас не переведут в разные экипажи. Это самое верное средство для таких, как вы, — сказал Селиванов и ушел в свою комнату.
Корнев за все это время не произнес ни слова: он чувствовал, что может сказать лишнее, и решил промолчать. Все трое вышли из диспетчерской.
— Он решил вовсе сожрать командира, — высказал общую мысль Строев, когда они были уже на улице. — Как щука.
— А ты за командира не бойся, — ответил ему Хохлов. — Старик свое дело знает. На этот раз никого не сожрут. Подавятся…
И он прибавил выражение, которое чаще всего употребляется при авариях.
С этого дня они стали летать с другим командиром, что еще больше раздражало Корнева: экипаж всегда должен «слетаться», привыкнуть друг к другу, а тут их перебрасывают от одного командира к другому. «Не работа, а игра в футбол», — говорил он новому своему командиру Чижову, когда они снова летели из Кадыма в Буранск по знакомой до одурения трассе. Прошла уже неделя после истории с Кадымом. Суботина все еще не было.
Сильное оживление в отряде произвело появление Бурова, начальника геодезистов; он ввалился в комнату Селиванова, как медведь, в своей кожаной, мехом внутрь куртке. Голос его хорошо был слышен в диспетчерской.
— Я на тебя поглядеть пришел, а то по фамилии знаю, но ни разу не видел, — гудел Буров. — Ты мне не начальство. Как ты сам говоришь, я из чужой организации. Так я тебе все скажу, что надо. Крыса ты водяная, а не человек. Свечей тебе стало жалко, ты что — геморрой ими лечишь? Так они для этого не годятся. Протез у тебя вместо головы, а вместо сердца мыла хозяйственного кусок. У нас таких, как ты, до сих пор не было. Здесь жизнь трудная и люди простые, а ты тут завелся случайно. Только ты напрасно думаешь, что на тебя управы нет.
