Эти слова настолько ошеломили Ардета, что он утратил дар речи.
Он, но не Джини. Она продолжала:
– Это все ваши фокусы, одна из штучек, придуманных герром Месмером, или ваша собственная.
Он поднял руки, признавая свою вину.
– Но ведь я не усыпил вас. Не посягнул на ваш рассудок.
Он не посягнул и на ее тело.
– Нет, вы просто сбежали. Как трус.
Никто еще не называл его трусом. Ни в ту пору, когда он размахивал средневековым боевым топором, ни в те века, когда он орудовал метафорической косой.
– Да. Возможно, вы правы.
Ему нечего было сказать в свою защиту.
– Как вы считаете, что я чувствовала после этого?
Насколько он понял, когда пробудился, она была в ярости. Но на ее вопрос не ответил.
Джини подступила на шаг ближе и ткнула его пальцем в грудь:
– Вы сплутовали в игре!
– Сплутовал? Но ведь я не знал правил.
– Лжец!
– Я не лгу, – заявил он.
– Ладно, тогда скажите, я вам нравлюсь?
Молчание.
– Я знаю, что нравлюсь. Вы хотите меня?
Молчание.
– Ваше молчание я принимаю за утвердительный ответ. Вы убедились, что мы подходим друг другу, мы почти супруги. А с супругой не следует обращаться так, как вы обращаетесь со мной.
– Но у меня не было супружеского опыта.
– И нет сейчас. Я ваша жена. – Джини снова ткнула Ардета пальцем в грудь. – Я не просто одна из тех, кто созерцает ваши фокусы. Мы находились в супружеской постели, черт возьми, а не в балагане бродячего цирка! Я не хочу играть в эти игры, слышите?
Уголок его рта чуть приподнялся при виде того, как его маленькая прелестная женушка превратилась в настоящую бой-бабу.
– Мне кажется, соседи слышат вас.
Джини понизила голос:
– Если вы не хотите быть моим мужем, скажите об этом прямо, и я уеду.
– Нет.
– «Нет» в том смысле, что вы не хотите быть моим мужем, или в том смысле, что не желаете отвечать?
– «Нет» в том смысле, что не хочу, чтобы вы покинули меня.
– М-м… Ну хорошо хоть, что не солгали.
– Я вообще не лгу, – повторил он.
– Вот как? Тогда скажите, что это у вас в брюках? Еще одна пачка выигравших лотерейных билетов?
На этот раз Ардет не удержался от улыбки.
– Я хочу, чтобы вы остались. Я хочу вас.
– Но?
– Но я не хочу причинить вам боль.
Джини снова повысила голос чуть не до крика:
– Я видела, как вы держали на руках перепуганную кошку! Во имя спасения души, я видела, как вы держали на руках ребенка. Вы не могли бы, никогда не могли бы причинить мне боль!
Он пожал плечами:
– Кто скажет, что может случиться в неистовом порыве страсти?
Джини сжала кулак, выпрямилась и с размаху ударила его кулаком в живот.
– Уф! – Ардет отшатнулся скорее от удивления, чем от боли. – Миледи, что это значит?!
– Это вам за то, что вы считаете меня хрупким цветочком. У меня есть шипы. Я вынуждена была научиться защищать себя, когда рядом не было ни одного человека, который позаботился бы о моей безопасности. Вы больше меня и сильнее, у вас есть… загадочные способности, но и я не безоружна.
Он потер ладонью живот.
– Я это вижу.
– Не надо больше отговорок, – сказала Джини и подошла к нему ближе. – И никакой чепухи насчет обета. Вы дали клятву стать более человечным, и вы ее исполнили с избытком сотню раз. Взгляните на тех людей, которым вы, и только вы один, помогли сегодня. Но вы дали и клятву быть моим мужем. Не моим другом, не моим банкиром, не моим заступником, но моим мужем, Ардет.
Она была права. Ардет женился на Имоджин Хоупвелл Маклин, чтобы оберегать и защищать ее, но ее счастье тоже в его руках. Если женщине для счастья необходима любовная близость, он обязан пожертвовать своими принципами и быть в достаточной степени джентльменом, чтобы подчиниться. Таким образом, долг и наслаждение объединялись, разум и чувство приходили к согласию, философия, филантропия и страсть делили одну постель. Как это славно! Он будет осторожным и деликатным, но как скоро можно увести Джини в свою спальню? Четыре месяца он не думал об этом самоограничении, а сейчас не решается преодолеть всего один пролет лестницы.
– Корин, – только и произнес он.
– Что?
– Сегодня ночью я Корин, не граф и не игрушка дьявола.
Джини пропустила мимо ушей упоминание о дьяволе.
– Сегодня ночью? – спросила она.
