С Эдуардом Шевелёвым я познакомился в 1984 году, когда в составе писательской комиссии проверял работу журнала. Итоги нашей работы мы подводили в редакции на заседании редколлегии, в которую входили многие известные писатели, а также народный художник России Владимир Александрович Ветрогон- ский и учёный Никита Алексеевич Толстой.
Дело шло к перестройке, тиражи многих журналов росли как на дрожжах, но комиссия указала на тот факт, что журнал изначально создавался для школьников, учащихся техникумов, профессионально-технических учебных заведений, студентов. А, по сути, стал обычным литературным журналом, в котором менее всего отражена жизнь учащейся молодёжи и юношества.
Потом перестройка, бешеные тиражи, взлёт интереса к «остренькому» типа «Интердевочки» В. Кунина или рассказа «Плечевая» В. Кржишталовича. В общем, «чего изволите, господа?». Хотя само слово «господа» в то время не произносили, считая его чуть ли не лакейским. «Перемен! Хотим перемен!» - голосами нерадивых школьников вопили одурманенные Горбачёвым наши молодые и не только молодые граждане. Остановитесь, милые, одумайтесь. Умнейшие люди предостерегали себя и нас молитвой: «Не дай Бог нам жить в эпоху перемен!». Не прислушались, не захотели оставаться в эпохе «застоя». Не задумались над тем, что при переменах, особенно крупных - переворотах, революциях, перестройках, преимущества получают, прежде всего, самые наглые - те, кому начхать на всё и на всех, лишь бы потуже набить собственное брюхо и собственный кошелёк.
Так и случилось.
К чести редколлегии «Авроры» и поначалу её главного редактора Шевелёва, она не стала оголтелым рупором перестройки. Тиражи, взметнувшиеся до небес, быстро упали - думающий читатель увидел не только явный перебор критики минувшего, но также издевательство над его, читателя, прошлой жизнью, над историей его страны. Журналы и писатели столкнулись с нищетой. А потом сгорел Дом писателя и на его пепелище оказались разделившиеся к тому времени на «апрелевцев» и «традиционалистов» Союз писателей Санкт-Петербурга и Санкт- Петербургская (бывшая Ленинградская) писательская организация Союза писателей России. В нашу писательскую организацию целиком вошла секция научнохудожественной публицистики, во главе которой стоял ныне покойный участник Великой Отечественной войны, капитан первого ранга Евгений Скрябин. Он обратился ко мне с предложением принять в Союз писателей Шевелёва: во-первых, он неплохой критик и публицист, во-вторых, с его приёмом мы сохраняем за нашей писательской организацией «Аврору». Э. Шевелёв собрал свои опубликованные работы, передал их Ивану Виноградову, который тогда возглавлял приёмную комиссию, и вскоре тот мне сказал, что работы Шевелёва - писательские, можно принимать. Но посетовал на то, что Шевелёв человек пьющий и это может отрицательно сказаться на работе журнала.
- Примем его, - сказал я. - Но, по примеру большевиков, назначавших на пост директора завода какого-нибудь идейно выдержанного, «правильного матроса», а главным инженером к нему - хорошего специалиста, назначим Шевелёву хорошего заместителя.
То же самое я сказал Скрябину. И тот посоветовал сделать заместителем Шевелёва Ивана Медведева, военного человека, капитана первого ранга, к тому же не писателя, который будет заниматься финансовыми вопросами и следить за обстановкой в журнале. Однако делу это не помогло. Вскоре между ними возник конфликт, в который были втянуты многие сотрудники журнала. А затем некие ребята со стороны во главе с М. Любомудровым не только предъявили свои права на «Аврору», но и выставили из неё и Шевелёва, и всех неугодных.
Мы двумя судами отстояли «Аврору», вернули ей главного редактора Шевелёва и понадеялись, что теперь Шевелёв будет не только умнее, но и осмотрительнее со своим пьянством. Но снова ошиблись, «Аврора» стала пускать пузыри. И тогда к нам обратились сотрудники журнала - наши писатели Ирина Моисеева и Евгений Попов: «Надо спасать «Аврору», а Шевелёва срочно убирать, иначе и журнал погибнет, и лишимся помещения, которое он занимает».
