– Лизавета Ивановна, кто ходил ко мне в номер? Кому вы давали ключ? – надвинулась на нее Мира.
– «Кто ходил»! Никто не ходил. Дай пройти. – Толстуха выпятила мощный бюст и попыталась отодвинуть ее, но Мира даже не шевельнулась.
– Неправда! Зачем вы обманываете! У меня сегодня кто-то был. Или, может быть, вчера. Во всяком случае, не более чем пару дней назад.
– Да отстань ты от меня, бешеная, – жалобно запричитала Лизавета. – Кому ты нужна? Никто к тебе не ходил и ключей не спрашивал. Пусти, а то от меня пахнет, как от козла.
Мира наконец посторонилась, пропуская ее к вожделенной двери в санузел.
– Ладно. Где Алексей Михайлович?
– Недавно был во дворе.
Мира поспешила в холл. Входная дверь была приоткрыта, и она действительно увидела Михалыча. Тот стоял у крыльца и о чем-то разговаривал с руководительницей танцоров. Вроде даже шутил – на его загорелом, всегда строгом лице была игривая улыбка. Мира, недолго думая, подлетела к нему.
– Дядя Леша!
Он посмотрел на нее недовольно.
– Чего тебе? Не видишь, я занят.
Женщина пристально оглядела Миру с ног до головы.
– Дочка?
– Нет. Работница, – ответил Михалыч и немного мягче произнес: – Ну что опять стряслось?
– Вы можете на секунду отойти? – спросила Мира.
– Ну только на секунду. Вы позволите? – Михалыч стрельнул глазами на даму.
– Разумеется, без проблем. – Та сладко улыбнулась.
Михалыч взял Миру за руку и отвел в сторонку.
– Давай, излагай.
От него ощутимо тянуло спиртным. Неужели они выпивали вместе с балериной? У них тоже роман, не у одной Миры? Ну а почему нет? Михалыч совсем еще не старый, хоть и седой, и как мужчина вполне себе интересный. Одна фигура чего стоит.
– Вот. – Мира протянула ему записку.
Он не спеша прочел ее, повертел листок в руках, затем отдал ей.
– Ну и что это? Что за шпионские страсти?
– Это я нашла сегодня в книге, которая лежала в шкафу.
– И что с того? – Михалыч взглянул на нее насмешливо.
– Как что? – возмутилась Мира. – Это писали мне! Тот, о ком я вам говорила. Он следит за мной. Вот залез ко мне в номер. Оставил записку.
– А почему ты думаешь, что это адресовано тебе? Может, кто из ребятишек играл, а потом сунул бумажку в книжку и забыл.
– Но надпись свежая! Ее сделали совсем недавно.
– Так и ты здесь живешь всего несколько дней. А до тебя в этом номере семья жила, с двумя детишками. Вот они, наверное, и оставили это письмецо.
Михалыч говорил мягко и сострадательно, точно общался с больной. Мире стало стыдно и неловко. В самом деле, с чего она взяла, что записка появилась сегодня или вчера? Может, она пролежала в книге месяц. За это время бумага не успеет состариться. Однако ей все равно было тревожно. Уж очень неприятный текст в анонимном послании.
– Ну что, успокоилась? – Михалыч пошевелил седыми бровями. – Иди отдыхай. А то наши гости тебя уморили за день.
– Ладно, – кивнула Мира.
Михалыч покровительственно похлопал ее по плечу и поспешил к своей пассии. Они куда-то удалились со двора, а Мире ничего не оставалось, как вернуться в отель. Ей было тоскливо и одиноко. Она закрылась в номере и написала эсэмэску матери: «Привет! Как дела?» Та ответила тотчас же: «У нас все нормально. Как ты, моя хорошая?» – «Я отлично. Весело, погода супер. Соскучилась». – «Мы тоже соскучились. Помнишь тетю Свету? У нее родился второй мальчик». – «Как второй? – удивилась Мира. – У нее же девочка». – «Ой, прости. Телефон сам напечатал, а я не проверила». Мира выслала несколько селфи. Два из них она сделала на берегу днем. «Здорово, – написала мать. – Выглядишь замечательно. Что за места?» – «Кострома», – соврала Мира.
Они еще немного пообщались, и мать ни слова не написала о том, что надо починить телефон. Это несколько удивило Миру. Она знала родителей, те привыкли настаивать на своем. «Ну да ладно, – подумала она. – Лишние проблемы отпали». Она попрощалась с матерью и снова развернула записку. От нее шел слабый, едва уловимый аромат. Чем конкретно пахло, Мира определить не смогла, но запах не был неприятным. Она перечитала строчки несколько раз. Если вдруг это все-таки писали ей, то чего нужно опасаться? Кто здесь может желать ей зла? Неужто Лизавета? Да ну, ерунда.
