— Да, рассказывай сказки.
— К нам переходи со своим барахлом! — повысил голос Иван.
— У вас и так тесно… Вдруг опять исчезнут облигации, греха не оберешься. Правда, Лизка? — подмигнула Наталья невестке. — Не-е, лучше останусь на старом месте…
В предвечернем воздухе золотились пряди косых лучей. Где-то внизу буцали в мяч, слышно было, как ноги мальчишек рвали разросшийся бурьян.
От нечего делать сговорились прогуляться в гор-парк. Лизка пудрила щеки, водила помадой по губам и в зеркальце видела, что Ивану совсем не до них: он тщательно перевязывал сверток облигаций изоляционной лентой.
— Пошел я в гараж, — объявил женщинам и холодно, коршуном прощупал Наталью. — Будешь писать — передавай леспромхозовцу пламенный привет!..
Дверь захлопнулась, и тишину прервала Лизка:
— Поперся облигации перепрятывать… До чертиков устала я от мужа и от его машины. Ночью ему что-то снится, кричит: задний ход! Сбросил меня на пол и длинными ногами по спинке кровати ширяет, на тормоза вроде давит.
— Ой, сдуреешь тут с вами! — Наталья затряслась от смеха. — Мой леспромхозовец, наверное, похлеще там сны видит. Может, и я ему когда-нибудь в шелковой сорочке приснюсь!
Вздохнула, чуть остыв, и обернулась к невестке:
— Ох и долго ты собираешься! Где такие бусы купила? А ну сыми, я надену. Погарцую перед зеркалом.
Лизка скромничала:
— Хорошего мало. Бусы как бусы, обыкновенное украшение. Ты и без них красивая.
Польщенная таким словом, Наталья прихорашивалась, разглядывала в зеркале свое волевое лицо, изгибала талию, повертываясь то в одну сторону, то в другую. Лизке бусы никак не идут, а ей в самый раз.
— Иван молодец, принаряживает тебя.
— Он с машиной больше обнимается, чем со мной. Пусть, ему виднее.
Перебирая бисер, рассыпавшийся на ладони, Наталья вздохнула:
— На танцы бы сходить… заморочить голову академику или летчику! Я в прошлую получку, веришь, все деньги убухала на апельсины. Не удержалась, наелась, как порося, а теперь не знаю, у кого занять. Ну не дура?
— Дура, конечно.
— Постепенно и Мишку стала забывать. Иногда вспомню, правда, да и то… зевать начинаю.
Сквозь тюлевые занавески сочилось желтое сентябрьское солнце, нежно красило мокрые травы и стволы деревьев.
Они вышли с сумочками на улицу, сели в трамвай и поехали в горпарк.
Прошлись по аллеям парка, потолкались у танцплощадки, но войти постеснялись.
В сумерках за черными кустами говорил репродуктор и мерцал экран. Это крутили бесплатные фильмы, документальные ленты времен революции. Потом показывали какой-то сорт новой кукурузы, и ученый в соломенной шляпе ходил, отводя будылья, присматривался к цветению метелок, трогал початки.
— Ищет что-то, бедненький… — жарко шептала Наталья на ухо невестке. — Я бы с ума сошла, попадись мне такой муж.
— Пойдем сядем, — показала Лизка на скамью.
Наталья, заливисто смеясь, попросила сидевшего с краю сутуловатого мужчину подвинуться. Тот отсел и стал сбоку приглядываться. Он свесил между расставленными ногами руки и, казалось, был очень усталым. Однако не сводил внимательного взгляда с Натальи и ее крутой шеи. И вдруг обрадованно заговорил:
— Приятного отдыха. Не узнали меня?
Наталья чуть не подскочила и удивленно посмотрела на соседа. Это был заведующий райсобесом.
— Раз так получилось, Наташа, разрешите представиться и вашей подруге? — Незнакомец вежливо протянул плоскую руку Лизке: — Николай Константинович… Очень приятно!
— Как же это вы не забыли меня? — улыбнулась Наталья.
— И не забуду… Делать нечего, внучку увезли, вот и скучаю один. Выхожу гулять, молодость вспоминаю. Люблю слушать вальсы… Да, пенсионер ваш… как его самочувствие? Жив, здоров?
— Живой.
— Вы не против, девушки, если и я к вам присоединюсь для компании? Пойдемте походим. Опять духовой заиграл. Прямо как по моему заказу!..
Наталья ущипнула Лизку и властно потянула ее за руку.
— Не вздумай, Ната, — шептала та. — Домой поехали, а то Иван убьет меня.
Николай Константинович тотчас же кинулся покупать мороженое. Гуляли по аллеям, но недолго, потому что Лизку охватил беспричинный страх. Наталья тоже поддалась растерянности.
Чуткий знакомый не желал расставаться и решил проводить их до самого дома. Скучать не давал, рассказывал много о войне, о бомбежке Севастополя… Лизка переваливалась безмолвной тумбой, дышала тяжело: ей было не до войны. Наталья, наоборот, заслушалась, представляя Севастополь, взрывы, стоны раненых, синее море…
