Снедаемая любопытством, Трис послала за ними ветреную ленту, а потом позвала её назад. Та вернулась с их разговором:
‑ Она Киса учит? ‑ это был голос светловолосой Занты. ‑ Конечно! Как же я сразу-то не догадалась? Да ладно, Яли, если будешь и дальше так тянуть меня за нос[13], то он станет длинным как у неё!
‑ Я не шучу, Занта, ‑ ответила Яли. ‑ Она даску…
‑ А я — Баоя, ‑ перебила Занта. ‑ Давай срежем через дворы. Мы опаздываем.
Трис улыбнулась, услышав комментарий насчёт своего носа. Она была прежде всего реалисткой, и её нос действительно был длинным. А ещё она не собиралась идти домой, но со стороны Яли было мило о ней побеспокоиться.
Что если она послушает свои ветры, чтобы найти Призрака? Он забирал свои жертвы из Капика — может, ей удастся что-то услышать. Трис в нетерпении призвала их всех к себе, добавив пару горстей ветерков с улиц Капика, а потом отправила их прочь, чтобы они слушали. Она не могла видеть через них, но может услышать что-то стоящее.
Завершив трапезу, она снова отправилась в путь, осматривая достопримечательности и одновременно прислушиваясь к приносимым ей воздушными течениями кускам разговоров. С выработанной практикой лёгкостью она прислушивалась лишь к чему-то необычному в потоке разговоров о деньгах, музыке, политике, привязанностях, нетерпении и скуке. Она также раздумывала над ситуацией, в которую они с Кисом ввязались.
Если Призрак хватал яскедаси, то делал он это не среди процессий, групп артистов, лентяев у ручьёв или в толчее у ворот. Кто-то бы его заметил. Он хватал избранных жертв в безлюдных местах. Соответственно, Трис следовала лабиринтом улиц в поисках опасных мест Капика. Им не было конца. Там было слишком много тёмных закоулков, неосвещённых проходов, аллей и тупиков, арурим не могли патрулировать их все. Дворы уменьшились в размерах; дома стали выше — три и четыре этажа. Многие внешние лестницы вели на плоские крыши. Беглец мог взобраться туда и пробежать через весь квартал, чтобы оторваться от преследования, если знал дорогу.
Трис забрела в аллею, поглядывая на находившиеся по обе её стороны дома. Здесь тоже велись дела. Её ветерки рассказали ей, какого именно рода дела это были. Сосредоточившись на своём окружении, поигрывая кончиком одной из своих тонких косичек, Трис шагала дальше, игнорируя тех, кто предлагал ей купить различные предметы.
Чья-то рука вынырнула из теней, вцепившись в её запястье; какой-то мужчина притянул её к себе:
‑ Вот ты какая милая маленькая пышка. Ну, что, девка? Сколько берёшь? ‑ мужчина был крупным, его мятая куртка была покрыта винными пятнами. ‑ Усладишь меня — и я услажу тебя.
Трис посмотрела вверх, пока не встретила его взгляд. Под её кожей зашипел гнев, но она не дала ему волю.
‑ Отпусти меня, ‑ сказала она мужчине, сверкая серыми глазами, не сводя с него взгляд.
У неё чесались руки расплести свободной рукой косичку с искрами.
‑ Я — не та, за кого ты меня принимаешь.
Мужчина засмеялся:
‑ Тогда что ты тут делаешь, одна-одинёшенька? ‑ поинтересовался он. ‑ Я знаю, чего ты тут ищешь. Поцелуй меня, и займёмся делом.
Трис с силой опустила каблук своей прочной северной туфли на его обутую в сандалию стопу. Пьяница заорал и отпустил её, затем снова потянул к ней руки:
‑ Ах ты маленькая ми́ризаск, ‑ прорычал он. ‑ Я тебя научу уважать меня!
Трис схватила его мизинец и начала гнуть его в обратную сторону, пока мужчина не завыл от боли. Оттаптыванию ног она научилась у Браяра, а выворачиванию пальца — у Даджи, они долго её наставляли о всех известных им способах прекращения неприятных разговоров.
‑ Ужасно, право же, ‑ мрачно произнесла она, пока мужчина пытался высвободиться, не сломав при этом палец, ‑ когда респектабельная туристка не может насладиться достопримечательностями без вмешательства каких-нибудь идиотов. И как же я ненавижу глупцов.
Она попятилась, выпустив его руку и сдёргивая завязку с косички с искрами. Затем она замерла, держа руку на косичке и наблюдая за мужчиной. Было бы позором обрушить молнию на столь явно пьяного человека, но и глупостей с неё тоже было довольно.
