Каждую группу пленников сопровождал Брадобрей, вооруженный пистолетом или кнутом, а иногда одной лишь раскрытой бритвой. Этого было более чем достаточно.
– Бригадир Сабастениен! – позвал Тамас.
Молодой человек поднялся на баррикаду и встал рядом с ним:
– Сэр?
– Распорядитесь, чтобы ваши люди сменили Брадобреев. Начните выводить пленников из-за баррикад.
– В Вороненую башню, сэр?
– Нет. – Тамас еще раз взглянул на их лица. – Подозреваю, что все организаторы мятежа уже встретили свою участь. Я хочу, чтобы оставшихся в живых отвели к Центральному суду. Разоружите их, а потом накормите и предоставьте каждому место для ночлега. Раненых пусть осмотрят врачи. Они больше не мятежники. Они граждане Адро, наши соотечественники.
– Мы солдаты, а не няньки, сэр.
– Теперь станете няньками. Можете идти.
Тамас видел, как наемники спустились к пленным роялистам. Голоса звучали тихо и сдержанно, бо́льшая часть пленников подчинилась без возражений. Солдаты уже начали разбирать баррикады. Время от времени кто-то поворачивал голову, заслышав отзвуки орудийной стрельбы далеко на юге.
– Сабон, отправь бригадиру Ризе сообщение, что мы взяли главную баррикаду. Пусть предложит роялистам перемирие и пообещает амнистию всем, кроме аристократов. Полагаю, предложение будет принято, как только мятежники узнают, что Брадобреи натворили в их главном лагере.
– Вы собираетесь простить всех мятежников, сэр? – спросил Олем.
– Если я буду обращаться с ними как со скотом или как с преступниками, то очень скоро дождусь нового мятежа. Будет куда лучше, если я позволю им вернуться домой и снова стать обычными горожанами. Не хочу еще раз устраивать массовые казни.
– Пожалуй, это мудрое решение, сэр.
Тамас внимательно посмотрел на телохранителя:
– Я рад, что ты его одобряешь.
– Даже если бы вы предложили месячный заработок, сэр, все равно никто не согласился бы снова очищать площадь Выбора. Камни на мостовой сделались бурыми от крови. Говорят, она пропитала землю на полфута вглубь. Не хотелось бы добавлять еще.
– Площадь Выбора?
– Бывшая площадь Королевский Сад, сэр. Теперь ее называют так.
– Я не слышал.
– Вы были очень заняты баррикадами и всем прочим.
– Почему ее назвали площадью Выбора?
– Что-то вроде черного юмора. – Олем усмехнулся. – Понимаете, люди восприняли эту казнь как своего рода выбор.
– Но ведь никакого голосования не было.
– Думаю, оно было, когда народ разорвал гвардейцев в клочья.
Солдат-наемник пробился сквозь выстроенных в колонну пленников, покидающих баррикаду. Он подбежал к Тамасу и отсалютовал:
– Сэр, бригадир Сабастениен приказал передать вам: мы нашли тело генерала Вестевена.
На этой площади совсем недавно размещался вещевой рынок. Комната, в которой нашли генерала, была холодной и сырой. Она казалась слишком маленькой для этого великого человека. Тамасу пришлось пригнуться, чтобы пройти в дверь.
Вестевен лежал на кушетке лицом вверх. Его скудное имущество было разбросано на туалетном столике, единственном здесь предмете мебели, кроме кушетки: миниатюрный портрет покойной жены генерала, гурланский охотничий нож с сильно потертой рукоятью, туземный амулет из бусинок, очки и аккуратно свернутый носовой платок.
Тамас бросил хмурый взгляд на тело. Покойный лежал под тонким одеялом, слишком коротким для его роста. Ноги в чулках выглядывали наружу. Тело генерала обмыли, но ожоги все равно оставались заметны. Глаза были закрыты. Здоровая рука даже после смерти сжимала древнюю книгу в кожаном переплете. Старческие пальцы скрючились от ревматизма. Вторую руку генерал, вероятно, потерял в той самой схватке и прожил после этого не больше двух часов.
Тамас склонил голову и прочитал название книги в руке генерала: «Эпоха Кресимира». Он и не знал, что Вестевен был религиозен.
Тамас взял со стола гурланский охотничий нож и амулет.
– Бригадир… – негромко произнес он.
Сабастениен вошел, пригнувшись, и встал рядом. В комнате едва хватило места для двух взрослых мужчин.
– Отправьте тело генерала его семье.
Сабастениен снял шляпу:
– Сомневаюсь, что у генерала остались живые родственники.
Тамас проглотил ком в горле. Справившись с собой, он продолжил:
