– Если упустишь Избранную еще раз, я назначу старшей Жулен. – Тамас покрутил воду в стакане. – Она работает эффективно… Жестоко, когда в этом есть необходимость, но эффективно.
– Сделай это, и тебе придется объяснять своему комитету, почему в схватке между двумя Избранными разрушена половина города.
Таниэль не смог сдержать ядовитого сарказма. Может быть, отец нарочно прикидывается таким тупым?
– Я дам тебе еще один шанс, – объявил Тамас.
– Ты не веришь, что я справлюсь с этим делом? – Таниэль заскрипел зубами. – Не можешь поверить, так ведь? Что нужно, чтобы ты поверил в меня? Пятьдесят отметок на моем ружье за пятьдесят убитых Избранных? Или сто?
– Я знаю, на что ты способен, но ты еще слишком молод. Слишком горяч…
– Кто бы говорил!
– Придержи язык. Ты будешь выполнять мои приказы, или я найду для этой работы кого-нибудь другого. Влора сразу ухватится за возможность вернуть мое расположение.
– Я сам могу справиться, – процедил сквозь зубы Таниэль.
– Так докажи это. И слушайся советов Жулен. Она опытная охотница за Избранными и сама знает толк в магии.
– Кресимир милостивый, похоже, ты спал с этой женщиной, – фыркнул Таниэль.
Внезапно наступила тишина, гнев засветился в глазах Тамаса. Таниэль почувствовал, как его рот сам собой растягивается в усмешке. Он запрокинул голову и расхохотался:
– Так и есть! Ты спал с наемницей!
– Хватит, солдат! – раздался вдруг голос телохранителя.
Тот сидел на диване, наблюдая за перепалкой сквозь клубы табачного дыма.
Таниэль оглянулся на него, затем снова повернулся к отцу и заметил, как вздулись вены на шее Тамаса. Фельдмаршал сжал кулаки и проскрежетал зубами. В душе Таниэля гордость боролась с ощущением нависшей опасности. Оба бригадира склонили голову над картой, делая вид, будто не слышат разговор отца с сыном.
Таниэль откашлялся:
– Жулен не может выследить Избранную. Она сама в этом призналась. Избранная размывает ауры, пользуясь дождем. Я открывал третий глаз, но ничего не сумел обнаружить. Единственная наша надежда – Ка-Поэль, но она работает недостаточно быстро. Даже когда мы добрались до беглянки, она оказалась слишком сильна. Она не просто Избранная. Я стрелял в нее три раза. Я проткнул ей штыком живот, но она разнесла по кирпичикам два здания, а затем исчезла. Она до сих пор скрывается, хотя такая рана должна была убить ее. Вот почему мне нужен Бо.
– Абсолютно исключено. – Тамас, казалось, уже взял себя в руки. – Я не рискну пустить Избранного из Королевского совета в город. Не раньше чем через пару месяцев. Тебе придется довольствоваться той помощью, которая у тебя есть. Ризе, – обратился он к старшему из бригадиров, ветерану с повязкой на глазу, – мне понадобится рота солдат, готовая выступить по первому требованию Таниэля. Дайте ему опытного следопыта, хорошо ориентирующегося в городе.
Бригадир кивнул, и Тамас вновь повернулся к Таниэлю:
– Можешь идти, солдат.
Таниэль отдал салют и вышел из комнаты. За дверью командного пункта он остановился, чтобы вдохнуть очередную полоску пороха. Пороховой транс мгновенно усилился. Таниэль вздрогнул, зрение сделалось настолько четким, что глаза начали слезиться.
– Не смотри на меня так, – сказал он Ка-Поэль.
Девушка изобразила, как он вдыхает порох, и покачала головой. Слишком много пороха.
– Со мной все в порядке.
Она снова мотнула головой.
– Что ты в этом понимаешь?
Ка-Поэль сердито сверкнула глазами.
Таниэль отвел взгляд. Готэн дожидался его на другой стороне улицы, сдвинув свой личный арсенал так, чтобы было удобно сидеть на крыльце.
– Думаю, кто-то из них докладывает обо всем отцу, – предположил Таниэль. – За моей спиной. Ничего другого я от Тамаса и не ожидал. Отец никогда не доверял мне. – Он потер кончик носа. – И до сих пор считает меня ребенком.
Ка-Поэль приложила руку к сердцу, а затем указала пальцем на Таниэля.
– Он любит меня? Ха, может быть, и любит. Он мой отец, он и должен меня любить. А Тамас всегда делает то, что должен. Просто было бы хорошо, если бы он меня еще и уважал. – Он кивнул в сторону Готэна. – Мне никогда не нравились наемники.
Таниэль быстро оглянулся, желая убедиться, что ни один из солдат «Крыльев Адома» его не слышал. А затем продолжил:
