– Вы сошли с ума, – объявил он наконец. – Я не стану это делать. Если вы оставите все как есть, вскоре образуется киста, которая закроет золото от кровеносных сосудов и позволит вам снова пользоваться вашей силой.
– Делайте, как я говорю, – настаивал Тамас. – Это приказ.
– Вы думаете, это поможет? Даже если вы не умрете от болевого шока, то рискуете потерять ногу. Что само по себе убьет вас. Вы сейчас не способны рассуждать здраво.
– Никслаус сказал, что эта пластина имеет форму звезды. Каждый раз, когда я шевелю ногой, она рвет ткани, и кровь снова соприкасается с золотом. Я чувствую ее, когда пытаюсь ступить на ногу.
Петрик все еще колебался.
– Я понимаю ваше беспокойство, – сказал Тамас.
– Беспокойство? – воскликнул Петрик. – Да, я беспокоюсь за свою жизнь. Представляете, что ваши солдаты со мной сделают, если вы умрете во время операции? Я видел Олема, когда шел сюда. Не такой уж я идиот, чтобы не понять. Вы отослали его, чтобы он не смог помешать вам. А Сабон еще не вернулся. Они меня разорвут.
– Кто вас разорвет?
В дверях показался Сабон, в расстегнутом мундире, измазанном грязью и порохом. Можно было решить, что он побывал в угольной шахте. Он оставил мундир на вешалке в углу. Свежий порез тянулся через всю щеку деливца. Кровь уже успела засохнуть. Руки тоже были испачканы.
– Ты поймал его? – спросил Тамас.
Сабон покачал головой:
– Мне очень жаль.
Тамас удержался от упрека:
– Как он смог уйти?
– Заранее подготовленным маршрутом. Через склад с фальшивым полом, а потом по канализации. Наши ребята проверят все входы и выходы, но я очень удивлюсь, если его найдут. Влора все еще идет по следу, но Никслаус мог вынырнуть в любой точке Адопеста. Он словно ожидал, что мы его догоним. – В горле Сабона заклокотало от возмущения. Он отступил на шаг и посмотрел на ногу Тамаса. – Да, выглядит не лучшим образом.
– Ты прав. Так и есть.
– Он потеряет ногу? – спросил Сабон Петрика.
Доктор сделал вид, что не заметил предупреждающего взгляда Тамаса:
– Может потерять, если я сделаю то, что он от меня требует.
– Как это?
Сабон посмотрел на фельдмаршала, требуя объяснений.
– Врач Никслауса собрал мою раздробленную ногу, – тяжело вздохнул Тамас. – Но сначала вставил в кость золотую пластину. В форме звезды, чтобы не дать образоваться кисте.
Сабон широко раскрыл глаза от ужаса.
– Животное! – прорычал он. – Я сам отрублю ему руки, как только мы поймаем его.
Тамас не мог не согласиться с другом.
– Если мы поймаем его, – поправил он Сабона. – Петрик, я хочу, чтобы вы сделали эту операцию.
Доктор вопросительно посмотрел на Сабона.
– Нет, – решительно объявил тот. – Если ты умрешь, все наши парни окажутся в опасности.
Тамас едва заметно усмехнулся. «Парни». Хитрый деливец никогда не признает, что и его это тоже касается.
– Мы только что вернули тебя, – добавил Сабон.
– Я не смогу жить без своих способностей. Петрик, что произойдет, если вы ее не вынете?
– Если вы говорите правду, то она будет причинять вам постоянную боль. – Старый доктор нахмурился. – Вы не сможете спать, истощение помешает вашей ране зажить естественным путем. Пластину нужно вынуть, – заключил он совсем не радостным тоном.
Сабон перевел взгляд с Тамаса на доктора и обратно, затем недовольно фыркнул.
– Удачи, – сказал он и вышел.
– Вы хотели меня видеть?
Адамат переминался с ноги на ногу, косясь на разложенные перед Тамасом инструменты. Хирургия всегда раздражала его. Слишком многое могло пойти не так, как надо, и, казалось, врачи каждый год придумывают новый и болезненный способ убить тебя, прикрываясь медицинской необходимостью. Он и сам понимал, что это нелепая мысль. Факты доказывали прямо противоположное. Древняя практика кровопускания теряла былую популярность, а принципы дезинфекции играли в медицине все более важную роль. Со времен Кресимира смертность значительно снизилась.
Операционную устроили по соседству с кабинетом Тамаса. Фельдмаршал сидел на краю стола, в одном только полотенце, обернутом вокруг бедер. Адамат поразился количеству старых шрамов на груди Тамаса. Несколько следов от уколов шпагой, еще один напоминал ножевое ранение и три бледно-розовых рубца на месте пулевых отверстий. Сквозь седые волосы фельдмаршала проглядывала свежая гематома, а правая нога покраснела и распухла. Рядом стоял врач в белом халате и тщательно осматривал свои инструменты.
