Виноват ли в этом шлем? Лилит невольно дотронулась до перстня с чёрным камнем на пальце своей левой руки, повернув самоцвет в сторону головы своего любовника. Она неслышно пробормотала два запретных слова и скосила глаза удостовериться, что генерал не обратил внимания, как шевелятся её губы.
Он этого не увидел, как не заметил и невидимые щупальца, потянувшиеся от кольца, щупальца, присосавшиеся к шлему с разных сторон. Только Лилит знала, что они там, ищут, пробуют, стараются определить, какие силы пропитали древние доспехи.
Возможно, если ей, наконец, откроется, как чары шлема действуют на командующего, ведьма сделает первый шаг к использованию этих колдовских сил для своих целей. Даже малейшая кроха знания намного расширит её собственные возможности…
Шлем полыхнул малиновой вспышкой, осветив ошеломлённой Лилит все магические щупальца, поднявшиеся от её перстня. Энергия в единый миг поглотила все отростки и обхватила палец. Испугавшись за себя, колдунья инстинктивно попыталась сорвать кольцо.
Но, будучи всего лишь смертной, она двигалась слишком медленно. Поток красного света уничтожил последние щупальца, а потом занялся черным самоцветом.
Камень зашипел и расплавился в мгновение ока. Горячие капли потекли по пальцу, обжигая кожу, разъедая плоть…
Лилит удалось сдержать крик, женщина лишь чуть слышно задохнулась от боли.
— Ты что то сказала, дорогая? — небрежно бросил командующий, не отрывая взгляда от окружающего пейзажа.
Несмотря на боль, голос колдуньи — невероятными усилиями — остался спокойным и уверенным.
— Нет, Асклизиус. Просто закашлялась… наверное, песчинка из пустыни попала в горло.
— Да, тут есть риск. Возможно, тебе следует прикрыться вуалью.
Больше он ничего не сказал, или сосредоточившись на обязанностях командующего, или снова заплутав в прошлом Еранаса.
Лилит внимательно огляделась. Никто не заметил поразительного столкновения могущественных энергий. Только она сама была свидетелем собственного поражения и наказания.
Безмолвно благодаря непонятно кого за эту песчинку удачи, женщина осторожно исследовала повреждения. Кольцо превратилось в грязную окалину, редкий чёрный камень — в обугленное пятно на пальце. Оправу ей, в конце концов, удалось снять, но расплавившийся самоцвет навеки оставил на безупречной руке женщины болезненную и безобразную кляксу.
Сам ожог — ерунда. По роду своих занятий она переживала и куда более тяжёлые. Нет, Лилит тревожила жестокая реакция шлема на прощупывание. Ни одно из её прошлых заклинаний не вызывало столь яростного отклика. Кажется, в шлеме что то пробудилось, что то с собственными определёнными намерениями.
Ведьма всегда предполагала, что древний Полководец наложил на свои доспехи множество заклятий огромной мощи, чтобы те помогали ему в сражениях. Такие предосторожности имели смысл. Но что, если она догадывалась только о части целого? Что, если те, кто убил Еранаса, не осознавали полной меры его магического господства над демоническими силами?
Заговорены ли лишь шлем и броня — или Лилит обнаружила большее?
Что, если сам Еранас стремится вернуться из мира смерти?
«Ласточка» вошла в шторм на исходе пятого дня после отплытия корабля из Карабагана. Дизи надеялась, что погода переменится до того, как они столкнутся с худшим, но, по правде говоря, винить за возникшую ситуацию можно было только себя. Капитану Скетти достался отличный экипаж, люди прекрасно понимали, что такое бушующее море. Инквизитор сомневалась, чтобы какое либо другое судно так успешно маневрировало и двигалось с такой скоростью наперекор волнам, хотя гарантий того, что «Ласточка» сохранит темп, не было никаких.
Бедолагу Вайса похоронили в морской пучине, и Дизи во время церемонии сказала несколько слов в его память, как принято среди её народа. Она считала, что Вайс просто перешёл на другой уровень существования, он и те, кто ушёл до него, сохраняют природное равновесие. Однако она все равно чувствовала некоторую вину за произнесённые молитвы — инквизитор не забыла собственное отчаянное желание жить, когда она оказалась замурованной в дереве. Дизи нашла единственный способ примириться со своей верой, решив, что если бы погибла она, это не только нарушило бы баланс, но и помешало выследить пропавшие доспехи. А этого позволить было никак нельзя.
