Буффалон не мог ответить ей, он даже не мог устоять на ногах. Мужчина упал, тяжёлые доспехи тянули его вниз. Оружие выпало и исчезло на лету. Земля тряслась, не давая подняться и, хуже того, подкатывая человека к обрыву.
— Помоги встать! — в отчаянии крикнул он ведьме.
Латные перчатки царапали каменный пол, но не могли ни за что зацепиться. Вокруг него Тайное Святилище продолжало преображаться без какой либо заметной причины, словно бы гробница пришла, как человек, к какому то своему заключению.
Лилит посмотрела в его сторону, помедлила, потом взглянула направо, туда, где внезапно возникла лестница.
— Проклятие, помоги мне!
Она засмеялась:
— Пустая трата времени! Ты, Асклизиус, баатезу — все вы одинаковы! Лучше зависеть только от себя! Если ты даже подняться не можешь, то оставайся здесь и подыхай, идиот!
Одарив Буффалона последним пренебрежительным взглядом, Лилит направилась к лестнице.
— Нет!
Гнев и страх боролись в нём за главенство, гнев и страх, каких солдат и представить себе не мог. И когда ведьма заторопилась к свободе, бросая Буффалона, обрекая его на неминуемое, ярость вырвалась наружу, желание покарать гадину за предательство взяло верх.
Буффалон приподнял левую руку, показывая ею на женщину. Слова силы собирались на его губах, готовые соскользнуть в воздух. Одной короткой фразой он избавит себя от изменницы.
— Проклятие! Нет! Я не стану! — Он резко рванул руку к себе.
Пусть бежит без него, если хочет. На его руки не ляжет ещё одна смерть.
К несчастью, доспехи не согласились.
Рука поднялась снова, на этот раз вопреки воле Буффалона. Он пытался опустить её, но, как в самом начале своих жутких поисков, солдат обнаружил, что он больше не хозяин, а всего лишь средство. Доспехи Еранаса требуют возмездия за слабость Лилит — и получат его, невзирая на желания своего носителя.
Перчатка засветилась багровым.
Все вокруг продолжало изменяться, и смуглая ведьма только сейчас добралась до извивающейся лестницы. Однако ей не повезло — ступени переместились в сторону, заставляя свернуть. Когда рука Буффалона взлетела, Лилит поставила наконец ногу на первую ступеньку.
— Нет! — крикнул Буффалон перчатке. Он посмотрел на убегающую женщину, которая даже мельком не взглянула на своего барахтающегося компаньона. — Беги! Торопись! Убирайся отсюда!
Только выпалив предостережение, Буффалон осознал, что он наделал. Эти слова как никакие другие вынудили Лилит остановиться и обернуться, теряя драгоценные секунды, так нужные ей.
Слова мрака, с которыми до сих пор боролся солдат, вырвались на свободу.
Лилит увидела, что он делает, и ударила в ответ. Она показала на распростёртую на земле фигуру, выплюнув одно грубое слово, в котором память, не принадлежащая Буффалону, распознала одно из самых подлых заклятий.
Ослепительное голубое пламя окутало ведьму, едва она закончила говорить. Лилит вскинула голову и взвыла в агонии, а потом в одно мгновение ока рассыпалась лёгкими хлопьями золы.
Однако у Буффалона не было времени осознать её ужасную кончину, поскольку тело его внезапно скрутила невыносимая боль, словно в нём ломалась каждая косточка. Буффалон чувствовал, как даже самый крошечный хрящик медленно, но неумолимо трещит. Хотя магия доспехов уничтожила женщину, заклинание Лилит успело попасть в цель. Солдат закричал, трясясь и не контролируя себя. Хуже всего было то, что, несмотря на его мучения, доспехи не делали ничего, чтобы помочь ему, вместо этого, кажется, вознамерившись подняться по той самой лестнице, на которой погибла ведьма.
Однако, хотя доспехи и доставили его к ступеням, продвинуться дальше у них не получалось. Каждый раз, когда латы пробовали сделать шаг, невидимая сила отталкивала человека обратно. Кулак Буффалона стукнул воздух, послав новую волну боли по телу и без того страдающего солдата.
— Пожалуйста, — прохрипел он, не заботясь о том, что услышать его могут разве что доспехи. — Пожалуйста… помогите…
— Буффалон!
Моргая налитыми слезами глазами, он попытался сосредоточиться на голосе, женском голосе. Неужели призрак Лилит явился позвать его присоединиться к ней в смерти?
