- Конечно, знаю! Почему мне не знать? Подумаешь, какая честь! Я знаю, что этот Кирилл, напившись, избивал до полусмерти своего несчастного пасынка. А больше я ничего не знаю! Ни-че-го!
Тогда у Давида взяли подписку о невыезде и отпустили на свободу.
- Другой на моем месте, - хвастал Давид перед женой, - насиделся бы! И если я так легко отделался, то только благодаря моему умению держать себя с начальством, не дрожать перед полицией.
- Да-да, - сказала Сарра глядя в окно и хрустя пальцами, - ты, конечно, прав, что и говорить. Но почему это так долго нет Бетти? И почему держат Рабиновича?
- Кто тебе сказал, что его держат? - Давид храбрился, хотя сердце у него колотилось в груди от тревоги не столько за квартиранта, сколько за дочь.
- Я тебе сейчас все растолкую. О квартиранте вообще нечего беспокоиться, Человек он спокойный и хладнокровный, Он, может быть, уже ушел оттуда, но по дороге забежал в зубоврачебную школу или встретился с товарищами и заболтался...
- А Бетти?
- Начинается!.. Как ты думаешь, не сбегать ли мне к сестре? Авось они там?
- Ну что ты говоришь? - ответила Сарра. - Неужели ты допускаешь, что она, освободившись, побежит не домой, а к тетке...
Давид чувствует, что жена права, но все-таки возражает:
- Вот ты увидишь, я сейчас пойду к сестре и приведу Бетти! Что ты тогда скажешь?
- Что я скажу? Дай Бог!
Давид выбежал из дому, не зная, куда направиться. За ним следом выбежала Сарра. И так в течение всего дня несчастные родители бегали по всему городу. Побывали в самых неожиданных местах, обивали пороги всех полицейских участков и канцелярий, охрипли, расспрашивая...
К вечеру Шапиро узнали, что Рабиновича под усиленным конвоем перевели из участка в тюрьму.
О дочери никто ничего не знает...
- Где же Бетти?
Глава 39
У ВОЛКА В ЛАПАХ
- Вот мы и приехали... - протянул нараспев субъект в темно-синих очках с отвислыми губами.
Подозрительно запутанная дорога в закрытой карете, исчезновение перед концом путешествия двух надзирателей, сопровождавших Бетти с чиновником, и, наконец, полутемная комната, в которой они очутились, - все это наводило на тревожные размышления.
Субъект запер двери, ключ положил в карман, и Бетти поняла, что она в западне. Комната была полуосвещена, и по стенам метались чудовищно длинные тени...
Вдруг комната озарилась ярко-кричащим светом...
"Погибла! - мелькнуло в голове Бетти. - Что делать: кричать? Нет, никто не услышит, а главное, не поможет... Значит - защищаться!"
Метнула взор на письменный стол, но на нем ничего пригодного для защиты не было, кроме разве большого письменного прибора с двумя массивными чернильницами...
"Если такой чернильницей хватить по голове, пожалуй, можно размозжить череп!"
- Садитесь! - сказал чиновник, садясь против Бетти. Он снял очки, и Бетти сразу узнала человека, руководившего облавой в их квартире в начале осени.
Холодок пробежал по коже, но Бетти решила скрывать свою боязнь...
- Где я нахожусь? - спросила она, глядя прямо в его глаза. - Где мой отец? Почему увезли брата? Где квартирант Рабинович? Почему мы не все вместе?
- Успокойтесь! - сказал он, избегая ее взгляда. - С ними ничего плохого не случится. Их допросят поодиночке, узнают, кто виновен, кто нет. Невиновных отпустят домой, а виновных отошлют куда следует. Но до утра вам придется потерпеть, милая барышня! Все должны провести эту ночь раздельно, чтобы нельзя было сговариваться...
- Сговариваться?.. Неужто это серьезно? Кого же обвиняют в ужасном преступлении? Уж не отца ли, который Володьку в жизни своей даже не видал? Или все мы виноваты в этой ужасной смерти? Это мы, стало быть, "ритуальные" убийцы?
Субъект вытащил портсигар, закурил и, изобразив на лице своем нечто вроде улыбки, сказал со всей доступной ему мягкостью:
- Пока я руковожу этим делом, вы можете быть спокойны! Если бы не я, вы в данную минуту находились бы не здесь...
- Мне все равно, где ни находиться! - сказала Бетти, еле скрывая дрожь в голосе и следя за каждым движением своего собеседника.
Он встал, выпрямился, затем снова сел, нервно затянулся и произнес:
