- Странный, странный у вас квартирант! Очень странный! Загадка...
Глава 18
ЗАГАДКА
Рабинович казался загадкой не только доктору, но и всем имевшим с ним дело: его манеры, внешний вид, мысли, язык - все было как-то необычно для еврея и возбуждало если не сомнения, то любопытство. Поражало в нем полное отсутствие характерных еврейских черт: находчивости, изворотливости, сноровки... Подчас он бывал наивен, как дитя, задавал смехотворные вопросы, приходил в восторг от самых обыденных вещей...
Первое время пришлось употребить немало усилий, чтобы вдолбить ему представление о правожительстве. Он никак не мог поверить, что в этом самом городе имеются районы, в которых евреям жить не разрешается.
- Возможно ли это? - спросил он. - Да что мы, в самом деле, в Древнем Риме живем, в Испании?.. Или в пятнадцатом веке?..
- Вот чудак! - прервал его Давид Шапиро. - Поди поговори с ним! Ему толкуешь одно, а он свое, А знаете ли вы, что в нашем городе имеется улица, по одной стороне которой евреям селиться разрешается, а по другой запрещено?
И Рабинович не мог успокоиться до тех пор, пока однажды, в субботу, хозяин не сводил его лично на эту самую улицу. Рассказам Давида Шапиро после этой прогулки не было конца. Он открыто смеялся над Рабиновичем:
- Ох и чудак же этот Рабинович! Представьте себе, он думал, что по запрещенной стороне этой улицы еврею даже проходить нельзя!
- Ха-ха-ха! Мы, знаете ли, не в Риме, как вы изволили выразиться, живем, не в Испании и не в пятнадцатом столетии...
- Я не вижу разницы! - говорил Рабинович, удивляясь легкости, с которой хозяин относится к такого рода явлениям.
- Ба-а-а-льшая, положим, разница! - кричал Шапиро. - Возьмем хотя бы вас. Снилось ли когда-нибудь вашему дедушке, что его внук окончит гимназию с медалью, будет добиваться докторской степени, получит "правожительство" по всей России, даже в Петербурге и в Москве, и потом, может быть, даже окажется выбранным в Государственную думу и будет помогать изданию законов?..
- Нечего сказать, хороши законы! - вмешалась Сарра, но тут же получила достойную отповедь от мужа:
- Кто тебя просит вмешиваться в разговор? Или, например, возьмите моего Сёмку! Почем я знаю, чем будет этот клоп? Может быть, профессором математики? Может быть, инспектором гимназии? А вдруг - министром финансов! Поди-ка сюда, скажи, что тебе больше всего нравится?
- Велосипед! - ответил Сёмка, продолжая зубрить и сильно картавя:
Как ныне сбихается вещий Олег
Отмстить нехазумным xозаxам...
***
В другой раз между хозяином и жильцом разгорелся спор по поводу пресловутых "тайных" еврейских учреждений, вроде "кагала". Рабинович предчувствовал, что ему от этой беседы не поздоровится, и не ошибся. Шапиро разгорячился, размахивал руками и доказывал, что слово "кагал" означает собственно "общество", "общину" и что все это, может быть, некогда и было, но сейчас никакого "кагала" у евреев нет. Рабинович слушал внимательно, а затем задал новый вопрос:
- Ну-с, а что вы скажете по поводу того, что мы ежедневно читаем о всемирном "кагале"?
- Какой там "кагал-шмагал"? Где вы это читали?
- Да везде, помилуйте! Вот, скажем, в "Новом времени"!
Шапиро схватился за голову и забегал по комнате:
- Ах, вот как! Вы приводите мне доказательства из "Нового времени"! Вот, действительно, убедили! Замечательно! Слушайте, вы! Я прошу вас раз навсегда об этой газете не упоминать! Даже не заикаться!
- Но почему?
Шапиро остановился.
- Он еще спрашивает: почему? Чудак! Кто же не знает, что "Новое время" это лавочка, торгующая евреями! Ныне мода на евреев, торгуют евреями. Завтра в моде будут поляки - в "лавочке" только и разговору будет что о поляках. Евреи, поляки, цыгане - все это только предметы торговли! Нынче вот мы - "сезонный товар".
- Но все-таки не станете же вы отрицать, что у вас, евреев, имеются, так сказать, внутренние... ну... интересы, что ли?
Шапиро рассердился не на шутку и налетел на жильца:
- Прежде всего, скажите, пожалуйста, милостивый государь, что это за "у вас"? А вы, собственно, кто такой будете? Не такой же еврей, как и все мы?
