Так же вы познали и ненависть: менее концентрированная форма ненависти воспринимается вами как любовь, а очень концентрированную форму ненависти вы понимаете как ненависть, - но любовь никак не форма ненависти. Любовь и ненависть - две совершенно разные вещи: любовь не имеет никакого отношения к ненависти.
Струны вашего сердца совсем слабы. Музыка любви из этих слабых струн не возникает. То же самое можно сказать и о музыке блаженства. Знали ли вы когда-либо блаженство в своей жизни? Назовете ли вы хотя бы один миг своей жизни мигом блаженства, когда вы познали блаженство и ощутили его? Трудно сказать с достоверностью, что вы когда-либо знали блаженство.
Знали ли вы когда-либо любовь? Знали ли вы когда-либо покой? Об этих состояниях также трудно сказать что-либо.
Что вы знаете? Вы знаете беспокойство. Да, иногда беспокойство бывает в меньшей степени, - и вы воспринимаете это как покой. На самом деле, вы до того беспокойны, что если беспокойство становится чуть меньше, оно дает иллюзию покоя. Человек болен: когда болезнь становится чуть слабее, он говорит, что он выздоровел. Если болезнь, охватившая его, уменьшается, он думает, что стал здоровым. Но какая связь между здоровьем и болезнью? Здоровье - это совсем иное.
Здоровье - совершенно другая вещь. Очень мало кто из нас знает, что такое здоровье. Мы знаем сильную болезнь, мы знаем болезнь слабее, но мы не знаем здоровья. Мы знаем сильное беспокойство, мы знаем беспокойство чуть меньшее, но мы не знаем покоя. Мы знаем большую ненависть, мы знаем меньшую ненависть. Мы знаем больший гнев, мы знаем меньший гнев...
Вы, наверное, думаете, что злость случается время от времени. Эта мысль неправильна: вы злитесь двадцать четыре часа в сутки! Иногда больше, иногда меньше, но вы злитесь двадцать четыре часа в сутки. При малейшей возможности злоба начинает выходить наружу. Она ищет возможность. Злость готова внутри; она только ищет возможность снаружи, чтобы найти для вас оправдание тому, что вы злитесь. Если не будет оправдания тому, что вы злитесь, то люди сочтут вас сумасшедшим. Но если такой возможности у вас нет, то вы начнете злиться даже без всякой на то причины. Возможно, вы об этом не знаете.
Например, человека заперли в комнате, снабдили всем необходимым и попросили записывать все изменения, которые будут происходить в его уме. Делая заметки, он обнаружит, что без всякой причины в этой запертой комнате он иногда чувствует себя хорошо, а иногда - плохо; иногда ему становится грустно, а иногда - радостно; иногда он злится, а иногда - нет. Этому нет никаких оправданий, ситуация в комнате постоянно одна и та же; но что же происходит с ним? Вот почему человек так боится одиночества: в одиночестве нет оправдания извне; ему придется признать, что все происходит в нем самом. Ни один человек, находящийся в изоляции, не сможет оставаться здоровым более шести месяцев, он сойдет с ума.
Один факир рассказал египетскому императору об этом, но император не поверил ему. Тогда факир попросил его найти самого здорового человека в своем городе и поместить его в изоляцию на шесть месяцев. В городе устроили поиск и привели к императору здорового молодого человека, который был счастлив во всех отношениях: он только что женился, у него был ребенок, он хорошо зарабатывал и был очень счастлив.
Император сказал ему: «Мы не доставим тебе неприятностей. Мы просто проводим эксперимент. О твоей семье позаботятся - еда, одежда и все приготовления будут для них готовы. Они окажутся в лучшей ситуации, чем ты сам. У тебя будут все условия, но в течение шести месяцев тебе придется жить одному».
Его заперли в огромном доме. Там были все удобства - но было так одиноко! Даже человек, охраняющий его, не знал его языка, и поэтому они не могли разговаривать друг с другом. Уже через два-три дня человек начал раздражаться. У него было все, он ни в чем не нуждался: пищу приносили регулярно, ночью он мог спать. И так как это был королевский дворец, все удобства были ему доступны, и ни в чем не было трудностей. Когда он был там, он мог делать все, что хотел. И только одно ему было запрещено - говорить и встречаться с кем бы то ни было. Всего лишь через два или три дня он почувствовал себя нелегко, а через восемь дней он начал кричать: «Заберите меня отсюда! Я не хочу оставаться здесь!»
