Брат Ричард, тщательно подбирая слова, сказал:
— Ни брату Эдмунду, ни мне не предъявлялось никаких обвинений в нарушении устава ордена, поэтому то, о чем вы говорите, не может иметь отношения к тому, что здесь происходит.
Леф закряхтел:
— Вы рассуждаете как завзятый законник. Не ту профессию вы себе выбрали, брат Ричард. Ну что ж, тогда обратимся непосредственно к Дартфордскому монастырю, где творятся очень странные вещи.
— Воистину странные, — эхом вторил ему Лейтон.
— Что касается смерти лорда Честера, — сказал брат Ричард, — то, я полагаю, вам уже известны факты? Как выяснилось, никто из обитателей монастыря не виновен в его кончине.
Леф махнул рукой:
— Да, нам все известно об этом убийстве. Но вовсе не оно находится в центре нашего сегодняшнего расследования. А вы думали, что речь идет о нем?
Сердце у меня екнуло. Брат Эдмунд заерзал на скамье. Ему было очень трудно сидеть спокойно.
— Нет, — продолжал Леф. — Я вызвал вас троих, чтобы побеседовать в отсутствие настоятельницы и узнать, что именно говорил вам епископ Стефан Гардинер в лондонском Тауэре двенадцатого октября сего года, а также выяснить, по какой причине вас в действительности отправили в Дартфордский монастырь.
Я посмотрела на руки, лежащие у меня на коленях. Мое лицо не раз выдавало меня в Тауэре, но с тех пор я научилась скрывать эмоции. Я боролась с усталостью, но старалась мыслить ясно и смотреть спокойным взглядом.
— Вы не отрицаете, что вас сюда отправил епископ Гардинер? — спросил Леф.
— Разумеется, не отрицаем, — обыденным тоном сказал брат Ричард. — Здесь в Дартфорде имелись вакансии, которые могли быть заполнены только доминиканскими братьями. Нам повезло — епископ Рочестерский выбрал именно нас.
Леф и Лейтон переглянулись. Они были людьми Кромвеля, а Кромвель был врагом Гардинера. Я чувствовала себя пешкой на шахматной доске — два ряда фигур надвигались друг на друга по приказу своих безжалостных королей.
— Епископ сказал, что вы будете отправлять должность монастырского казначея, а брат Эдмунд станет здесь аптекарем? — уточнил Леф.
— Верно.
— А что еще он говорил вам о Дартфорде? Помните: если вы солжете нам, то наказание будет очень и очень суровым.
Брат Эдмунд подался вперед, чтобы ответить:
— Он велел нам вести себя так, чтобы Доминиканский орден гордился нами.
Глаза Лейтона загорелись гневом, он открыл рот, собираясь что-то сказать, но в этот момент раздался резкий стук в дверь.
В локуториум заглянул человек с лицом сыщика:
— Настоятельница препятствует нам, сэр.
— Каким образом?
— Она требует, чтобы мы ей сказали, что ищем в ее кабинете, с какой стати сняли ковер и крушим стены.
Я опять опустила глаза на колени.
— Надменность этих людей неизменно поражает меня. Скажите настоятельнице, чтобы она не вмешивалась в дела королевских уполномоченных. Мы вскоре поговорим с ней. Так и передайте.
— С удовольствием, сэр.
— А вам уже удалось что-нибудь найти там?
— Нет, сэр. — Молодой человек вышел.
— Она, вероятно, спрашивает себя, что мы ищем, — сказал Лейтон. И с ледяной улыбкой повернулся к нам. — А как по-вашему, что мы можем искать в кабинете настоятельницы? Есть какие-нибудь соображения?
Я вдруг почувствовала, что меня затошнило от страха. Люди Кромвеля, как того и опасался Гардинер, знали о существовании короны Этельстана. Возможно, они недавно получили подтверждение того, что корона спрятана в Дартфорде. Или же у них имелись только туманные подозрения, а убийство лорда Честера оказалось идеальным предлогом, чтобы ворваться в монастырь и начать поиски.
Ответил ему брат Ричард:
— Епископ Гардинер никогда ни о чем таком с нами не говорил.
Мы с братом Эдмундом согласно покивали, подтверждая его слова.
Лейтон похлопал по руке своего коллегу:
— Мы ничего от них не добьемся.
Леф так и сверлил нас взглядом.
— Похоже, Гардинер умеет неплохо подбирать людей. Что ж, тогда остается всего один вопрос. — Он кинул взгляд на Лейтона. Тот кивнул, словно давая разрешение. С тягучей улыбкой Леф сказал: — Я бы хотел поподробнее познакомиться с историей послушницы, которая устроила себе любопытнейшую передышку от монастырской жизни в Тауэре. Сестра Джоанна!
