— Сейчас вы расскажете нам о человеке, которого арестовали вместе с вами на Смитфилде. Насколько я понимаю, его освободили почти немедленно, потому что он был невиновен в каких-либо предательских злоумышлениях, но просто желал защитить вас от стражников короля. Но мне бы хотелось знать, каким образом послушница смогла пробудить такую заботливость в совершенно постороннем мужчине. Расскажите, как вообще вы с ним познакомились в Лондоне.
Голова у меня закружилась. Теперь брат Эдмунд и брат Ричард узнают, что я скрыла свое знакомство с Джеффри Сковиллом, и будут спрашивать себя — почему.
— Он б-был в толпе, собравшейся на Смитфилде, и он… пришел мне на помощь. — Я запнулась. — Тут больше нечего сказать.
— Вы наверняка были знакомы и прежде?
— Нет, — твердо сказала я.
— И вы с тех пор не видели его?
Я должна была защитить тайну Джеффри. «Дева Мария, прости меня».
— Нет, ни разу.
Но Лейтон вовсе не собирался этим удовлетвориться.
— Брат Ричард и брат Эдмунд, — спросил он, — знает ли кто-нибудь из вас человека по имени Джеффри Сковилл? Насколько мне известно, он служит констеблем в Рочестере. Это недалеко отсюда.
«Вот теперь мне точно конец», — в ужасе подумала я.
Но брат Ричард совершенно спокойно сказал:
— Нет, сэр.
И брат Эдмунд тоже отрицательно покачал головой.
Леф с отвращением крякнул:
— Хватит, мы потеряли достаточно времени. Придется действовать иначе. Это принесет результат.
С этими словами Лейтон и Леф вышли из локуториума, оставив нас сидеть на длинной жесткой скамье.
Я почувствовала на себе разъяренный взгляд брата Ричарда, еще даже не повернувшись к нему.
— Вы хоть представляете, что наделали? — сказал он, скрежеща зубами. — Это лжесвидетельство может уничтожить вас. А заодно и нас обоих.
— А почему же вы сами солгали? — спросила я. Но он вылетел из комнаты, не удостоив меня ответом.
Я повернулась к брату Эдмунду и взмолилась:
— Позвольте мне все объяснить.
Брат Эдмунд тоже поднялся на ноги и уже начал двигаться к двери, в глазах его читались боль и замешательство.
— Я вас не осуждаю, — пробормотал он. — Мы все слабы и грешны.
Я в отчаянии схватила его за руку:
— Послушайте меня, брат, умоляю вас.
Он отстранился от меня.
— Я должен поспешить к сестре Винифред — я нужен ей.
С этими словами он вышел вслед за братом Ричардом.
Я осталась одна.
Ричард Лейтон и Томас Леф со всеми своими людьми покинули Дартфордский монастырь с заходом солнца. Я ожидала какого-то заявления на вечерне или всеобщего собрания в зале капитула. Вскоре нас должны были закрыть — сомнений в этом у меня не оставалось. Разгром, учиненный в кабинете настоятельницы, был только первым шагом.
Прекрасно понимая, что меня там не особо ждут, я все же перед последними молитвами решила пойти в лазарет. И еще с порога услышала мягкий, музыкальный голос сестры Винифред. Горячка ее прошла, а кашель уменьшился. Она сидела, разговаривая с братом Эдмундом, который растирал в ступке лечебные травы.
— Сестра Джоанна! — пропела она радостно. — Я с самого утра не видела вас. Вы знаете, я вскоре смогу покинуть лазарет.
Эдмунд не оторвался от своего занятия, словно и не заметил меня.
— Ваше выздоровление — настоящее чудо, — произнесла я искренне.
— Есть новости и получше, — сказала она. — Наш монастырь не закроют. Сюда только что заходила сестра Рейчел и сообщила это радостное известие.
Я была ошеломлена.
— Она не объяснила почему? — спросила я.
Ответил брат Эдмунд:
— Окончательное решение отложили до весны: как раз на это время изначально и был запланирован приезд королевских уполномоченных. Вот тогда они и вернутся.
Мое сердце облегченно вздрогнуло, когда брат Эдмунд заговорил со мной, но такое развитие событий сбило меня с толку. С какой стати уполномоченным ждать?
— В чем дело, сестра? — спросила меня Винифред. — У вас сегодня расстроенный вид. И у брата Эдмунда тоже. Чем я могу помочь?
Брат Эдмунд, ссутулившись, отвернулся от меня. В самой атмосфере лазарета ясно ощущалась напряженность.
Я нагнулась, чтобы поцеловать сестру Винифред в щеку, которая теперь была так же холодна, как и моя.
— Мне нужно в спальню — посмотреть, как там сестра Кристина, — тихо сказала я. — Дай вам Бог спокойной ночи.
