Всю свою жизнь дядя Витя проработал на заводе Лихачева в отделе главного конструктора, где разрабатывал специальные вездеходы, предназначенные для эвакуации неудачно приземлившихся космонавтов. Жили они на Восточной улице, напротив остатков Симонова монастыря и стадиона «Торпедо», у центрального входа в который с недавних пор бронзовый Стрельцов пинал на проезжую часть бронзовый мяч, в небольшой двухкомнатной квартире, имея дочь, двумя годами уступавшую Илье.
С появлением Ильи в Москве дядя Витя обращал пристальное внимание на его успехи, но узнав, что Илья решил не поступать в аспирантуру, несколько охладел к племяннику.
Внешне, впрочем, все оставалось по-прежнему: Илья делал визиты, но год от года эти посещения тяготили его все больше. Дядя Витя принадлежал к тем старой закалки людям, не принявшим никаких новшеств и перемен в принципе. Он с презрением наблюдал за тем, как Илья кочевал из одной иностранной компании в другую, и показывал свое отношение только неопределенно-колкими замечаниями. Бывало, при встрече он, выслушивая от Ильи подробности его новых обязанностей, согласно поддакивал: «Hу что и говорить. Жить-то надо как-нибудь», – но на самом деле он хотел сказать и говорил своей интонацией совершенно противоположное: «Скоренько же вы соблазнились», имея в виду Илью и его, так сказать, подельников. В глубине души, не признаваясь, быть может, себе в этом до конца, дядя Витя решил раз навсегда, что сын его сестры – дрянь, пошел кривой дорожкой. Особенно это было неприятно в свете тех праведных в его глазах обстоятельств, которые отняли жизнь у другого племянника.
Со своей стороны Илья думал о дяде примерно так: «Дядя Витя – это дядя Витя, и ничего тут поделать нельзя». Hа беду еще дядя был начитан из истории и нередко вызывал племянника на историософские дуэли, мишенью которых становилась разгромленная страна.
– Что сегодня Виктор Степанович на завтрак кушал? Чем лакомился наш премьер? – Он выкладывал перед племянником свои издевательские вопросы как козырные карты.
– Откуда мне знать? – отмахивался Илья.
– Ты историк, ты должен наверное знать.
– Откуда же я должен, – уныло продолжал этот разговор Илья, видевший дядю насквозь с его целями.
– А кто же должен? – удивлялся дядя Витя. – Ты историк, вот ты мне и объясни.
– Ай, дядя, – отмахивался Илья, – никому я, честное слово, ничего не должен.
– Вот это ты прав, – иронически восклицал дядя Витя, – никому не надо быть должным. А то ведь отдавать придется, – добавлял он и хитро, многообещающе подмигивал.
Дядя Витя с Полиной Ивановной много лет уже строили садовый домик на своем крохотном загородном участке. Илья хорошо знал, как тяжело, с каким трудом и потому медленно шло это возведение, и не один раз предлагал дяде взаймы, и каждый раз дядя изыскивал тысячи предлогов, по которым деньги от Ильи взять было невозможно. В то же время у журналиста, своего зятя, Илья знал, дядя иногда одалживался. Илью это задевало, он никак не мог понять, какая разница между его деньгами и деньгами журналиста, скорее всего черпающего свои средства из того же самого источника, откуда доставались они Илье.
«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» – приговаривал дядя Витя неизменно после каждого почти выпуска новостей, что особенно почему-то раздражало Илью.
– Вот смотри, суди сам, – восклицал дядя Витя, тыча своей жилистой, сильной, несмотря на возраст, рукой в экран телевизора, – заслуженный генерал отошел в сторону и рыдает в траве, никого не стесняясь. Смотри, фуражку даже снял. А? А ведь эта армия Берлин брала. Это же щит Москвы! Воздушный щит Москвы. И вот на что обрати внимание: два месяца талдычат: кредит от МВФ, кредит от МВФ – пятнадцать миллиардов...
– Шестнадцать, – хмуро поправил Илья.
– Еще лучше. Впрочем, не важно. Кредит не дают, то да се. Мол, чем отдавать будете, где гарантии. А вот они – гарантии, нашлись кстати. Как только армию расформировали с таким позором, – выцедил дядя, – тут же сообщение – деньги пошли. А? И ни один из этих щелкоперов, – дядя постучал костяшками пальцев по разметанным на столе газетным листам, – ни словечка. Сотни причин находят, а правды никто не говорит.
