Он поспешил к ландскнехтам, и общими усилиями, при помощи веревок и лебедок, они стащили тяжелое орудие с повозки. Теперь предстояло возвести платформу, соорудить щиты, определить угол наклона и заново замешать порох. Матис мрачно кивнул. Толстушка Хедвиг была его единственной надеждой, и он все сделает, лишь бы орудие показало себя во всей красе.
* * *
Агнес проспала до позднего утра, и разбудил ее тихий скрип перед дверью.
– Кто там? – пробормотала она заспанным голосом.
– Это я, Маргарета, – отозвалась камеристка. – Можно мне войти?
Не дожидаясь ответа, Маргарета вошла в комнату. Она снова надела красивое белое платье с меховой оторочкой, которое Агнес приметила еще на похоронах Мартина фон Хайдельсхайма. Волосы ее были аккуратно убраны, в них поблескивала серебряная заколка. Камеристка в ожидании уставилась на хозяйку.
– Чего тебе? – спросила Агнес.
– Просто… хотела спросить, нужна ли я вам сегодня. – Маргарета сделала книксен. – Если нет, то я бы сходила в Анвайлер.
– И с кем бы там встретилась? – с улыбкой спросила Агнес, села на кровати и потерла глаза.
Во взгляде камеристки читалось упрямство.
– Сегодня ярмарка, все равно кое-какие дела надо уладить.
– Кое-какие дела. Вот как…
Агнес потянулась, после чего приняла от Маргареты рубашку и брюки. Ей по-прежнему не давали покоя сон и ночная встреча с отцом Тристаном. Она до самого рассвета раздумывала, почему же монах ей солгал.
Что ему понадобилось на улице посреди ночи?
Агнес вспомнились крамольные записи в тайнике. Может, отец Тристан встречался с бродячими мятежниками, что собирались в лесах? Например, с Пастухом-Йокелем… Или это как-то связано с походом отца? При мысли о нем и о Матисе ее охватило беспокойство. Поэтому Агнес решила последовать совету монаха и отправиться с Парцифалем на прогулку. Ей хотелось немного отвлечься.
– Так можно мне в город?
Исполненный мольбы голос камеристки вырвал ее из раздумий. Маргарета нетерпеливо протянула ей кожаные ботинки. Агнес тряхнула головой и благосклонно взглянула на красивое платье служанки.
– Богатый, должно быть, у тебя ухажер, раз может покупать тебе такую красоту, – заметила она шутливо. – Это тот самый, что подарил тебе ожерелье на Пасху?
Не дождавшись ответа, девушка махнула рукой:
– Ладно, чего уж там. Для охоты дорогая одежка все равно не годится.
– Благородная дама не разъезжает по охотам, – ответила Маргарета холодно. – Она шьет и вышивает. И ждет своего возлюбленного.
Агнес взглянула на служанку и не в первый раз отметила, как та состарилась. Тощая и дряхлая, с глубокими морщинами в уголках рта – было в ее облике что-то жестокое. «Как старая дева, – подумала Агнес. – Ей в самом деле пора подыскать жениха. Не стоит вставать у нее на пути».
И тут она насторожилась.
Что еще за…
У Агнес перехватило дыхание. Серебряная заколка в волосах Маргареты показалась ей до боли знакомой.
– Откуда она у тебя? – спросила она резко, показывая на украшение.
Маргарета в страхе отступила на шаг.
– Это… это подарок.
– Подарок от твоего ухажера?
Камеристка упрямо кивнула; на тощей шее проступили красные пятна.
– И что он получил взамен? – допытывалась Агнес.
Служанка наморщила лоб, но дочь наместника чувствовала, что ее удивление наигранно.
– Что… что вы имеете в виду? – спросила она. – Боюсь, я не понимаю…
– Прекрасно понимаешь.
Агнес встала с кровати. Она всегда была чуть выше Маргареты и теперь гневно взирала на служанку сверху вниз. Та скорчилась под ее взглядом, точно червь.
– Я скажу тебе, как все было, – продолжала Агнес резким голосом. – Какой-то молодчик состроил тебе глазки, пригласил тебя выпить вина, дал денег на это платье… Но хотел получить кое-что взамен, ведь так? – Она ткнула в служанку пальцем: – Ты рассказала ему, когда Гюнтер и Себастьян поедут с податями в Нойкастелль! А потом рассказала ему, что за орудия изготавливает Матис!
– Да… как вы смеете предъявлять мне подобные обвинения?! – Маргарета уперлась спиной в стену и упрямо скрестила руки на груди. – Стыдно должно быть!
– Это тебе должно быть стыдно! – Агнес шагнула к ней и вырвала у нее из волос заколку. – Вот твои тридцать сребреников!
