Глядя на заделанные на скорую руку крепостные стены, Матис уже не сомневался, что Ганс фон Вертинген основательно подготовился к нападению. Должно быть, его кто-то предупредил. Филипп фон Эрфенштайн обещал вознаграждение тому, кто назовет ему имя предателя. Старый наместник то и дело осматривал проделанную работу, между тем как Фридрих фон Шарфенек большую часть времени проводил в тенистом шатре.
Когда солнце скрылось за верхушками деревьев, Ганс фон Вертинген впервые за это время показался на стене. Он был облачен в старомодный шлем и отполированный до блеска нагрудник. Матис прищурился. Черный Ганс стоял слишком далеко, чтобы разглядеть его лицо. Но по низкому, насмешливому голосу было ясно, что рыцарь и не думал сдаваться.
– Эй, Эрфенштайн! – проревел он со стены. – Что за жалкое сборище ты сюда приволок? Ты всерьез решил, что этого хватит на мою крепость?
– Дело не в количестве солдат, а в их мужестве! – огрызнулся Эрфенштайн. – Рядом с тобой же я вижу лишь горстку мерзавцев! – Его голос далеко разносился над выжженным плато.
– А у тебя-то? Трусливые крестьяне да наемные ландскнехты, ха! Да плевал я на вас!
Приспешники Вертингена рассмеялись. Матис насчитал рядом с ним полдюжины человек, вооруженных арбалетами и длинными луками. Кроме того, из некоторых бойниц торчали стволы. Вероятно, у Вертингена тоже имелось несколько аркебуз.
– И если ты думаешь впечатлить меня своим фейерверком, то уясни вот что, – хвастливо продолжал Черный Ганс. – Эти стены такие толстые, что даже от твоей громадной пушки не будет толку, не говоря уже о жалких аркебузах!
Матис выругался вполголоса. Вертинген был хорошо осведомлен об их вооружении. Тем большее значение обретал момент внезапности. Как и задумывалось, ландскнехты расположили несколько бревен на покатом южном склоне. Одно из них было размером с Толстушку Хедвиг. Учитывая пушечные ядра, два фальконета и всевозможную оснастку, создавалось впечатление, что главный удар будет нанесен именно с этой стороны. А на площадке перед северной стеной стояла пара высоких щитов, за которыми, как могло показаться, укрывалось лишь несколько арбалетчиков. Черный Ганс даже не предполагал, что именно здесь ждала своего часа Толстушка Хедвиг.
Тут из шатра показался Фридрих фон Шарфенек. Он с любопытством взглянул на горстку защитников.
– Раньше их просто заморили бы голодом, как собак, – проворчал граф, обращаясь к Эрфенштайну. – Но у меня нет на это времени. Так когда же мы начнем штурм?
Наместник перевел взгляд на Матиса. У того замерло сердце. Похоже, теперь все зависело от него.
– С приготовлениями почти закончили, – ответил кузнец ровным голосом. – Лучше переждать еще ночь и ударить с первыми лучами. Света будет достаточно, а эти, может, еще не проспятся.
Он повернулся к Шарфенеку:
– Пусть кто-то из ваших людей останется с крестьянами у муляжей и устроит фейерверк. А мы с Ульрихом в это время займемся Толстушкой Хедвиг. Остальные ландскнехты атакуют ворота с западной стороны, чтобы и туда отвлечь силы Вертингена.
Шарфенек нахмурился:
– Отправлять в ложную атаку хорошо обученных солдат?
– Важно, чтобы они поверили, будто мы атакуем ворота, – ответил Матис. – Поэтому нужно отправить туда ландскнехтов.
Молодой граф покачал головой:
– С этим справятся и крестьяне Эрфенштайна. Я не стану рисковать дорогими солдатами ради отвлекающего маневра.
– Но крестьяне окажутся беззащитны перед стрелками! – возмутился Матис. – Это равносильно убийству. У них нет боевого опыта!
Шарфенек пожал плечами:
– Вот потому их и не жалко. Это мое последнее слово. Крестьяне штурмуют ворота, мои люди дожидаются в тылу.
– Но… – начал было Матис.
Но тут на плечо его легла тяжелая рука, и он замолчал. Это был Филипп фон Эрфенштайн.
– Я поведу крестьян, – заявил наместник. – Я вовлек их в это, и я позабочусь о том, чтобы они целыми и невредимыми вернулись к семьям… – Он на мгновение задумался. – По крайней мере, большинство из них.
После чего Филипп развернулся и зашагал к шатру.
– Надо бы еще разок смазать доспех, – проворчал он скорее самому себе. – Залежался он малость.
