Таганцев при виде прекрасной Натки в праздничном убранстве замер, опасно балансируя на пороге: он уже поднял ногу, но забыл шагнуть.
Я потянула его за руку и подбодрила:
– Смелее, Константин Сергеевич, ты же видишь, у нас тут все запросто, по-домашнему…
– Позвольте, – Натка приняла у Таганцева его бейсболку, не глядя определила ее на вешалку, бесцеремонно указала на броское налобное украшение гостя и хихикнула: – Что, Костя, ждете открытия третьего глаза?
– Ты записывай, Таганцев, это тебе уже четвертая версия, – посоветовала я, увлекая смущенного гостя на кухню.
– Ой, здрасьте, дядь Костя! – приветствовала его Сашка из-за стола.
В одной руке у нее была чашка, в другой – надкусанный бублик. На меня она даже не смотрела – разобиделась на вчерашний отказ дать ей денег на избавление от ненавистных щек.
– Дядь Костя, а что с лицом?
На сей раз явно имелось в виду не ее собственное лицо. Сашка с хищным интересом уставилась на вспученный лоб Таганцева.
Лейтенант посмотрел на меня.
Я кивнула – мол, пора, начинай.
– Хотел убрать морщинку между бровями, – сказал он и страдальчески вздохнул, откровенно переигрывая. – Пошел в клинику, на эту, как ее? Мазо… Музо… А, мезотерапию!
Сашка недоверчиво хлюпнула чаем. Таганцев и мезотерапия не очень-то сочетались.
– Сделал две процедуры, – задушевно продолжил лейтенант. – После первой морщинка почти разгладилась, а после второй образовалось вот это…
Он потыкал пальцем в свою шишку, опять посмотрел на меня, по выражению моего лица понял, что я не удовлетворена показательным уроком, и закончил пафосно, с большим чувством:
– И так будет с каждым, кто поступит так же глупо, как я!
– Его пример другим наука! – фыркнула ничуть не устрашенная Сашка, дожевывая свой бублик.
Смотри-ка, не зря я ее заставила прочитать «Евгения Онегина», что-то в голове осталось…
– Можем предложить вам чаю, Константин Сергеевич. – Шурша шелками, в малометражную кухню протиснулась Натка.
– И вуаль, – проворчала я, зацепившись взглядом за неровно обрезанный край тюлевой занавески на окне. – Мы вполне можем предложить Константину Сергеевичу вуаль, эта занавеска все еще немного длинновата…
– Не надо мне вуаль! – наигранно испугался Таганцев.
– Не надо, – согласилась с ним Натка. – Мне, конечно, не жалко…
– Еще бы, занавеска-то не твоя, – желчно пробормотала я.
– …но синька вся вышла, а белые вуали носят только невесты, – закончила сестрица.
– Да ладно, дядь Костя, подумаешь – всего одна шишка! – сжалилась над Таганцевым Сашка. – Тем более, когда вы так жутко краснеете, ее почти и не видно…
Милостиво приободрив таким образом равномерно малинового Константина Сергеевича, она встала из-за стола и удалилась к себе.
– Ну, не Макаренко я, – обернувшись и проводив ее взглядом, беспомощно пробормотал Таганцев.
– Да и мы не Песталоцци, – вздохнула я.
– Ага, Кузнецовы наша фамилия, – подытожила Натка и хлопнула в ладоши. – Ну, кому какой чай? Есть мерзкий в пакетиках и чуть лучше в жестянке.
Даже не знаю, что подумал Таганцев о фамильном гостеприимстве Кузнецовых…
– В жестянке, – ответила я и за себя, и за того парня. – Там мой фирменный сбор.
Натка фыркнула, но понижать акции моего «фирменного сбора» не стала. Хотя она-то знает, что в эту жестянку мы с дочерью вдохновенно ссыпаем разный, как выражается Сашка, «растительный мусор»: последние щепотки хорошего чая, сушеную малину, шиповник и липовый цвет из опустевших аптечных коробочек, а еще калину, мяту и цветочки жасмина, походя добытые на клумбе у дома. Как-то на день рождения подруга Машка приволокла мне букет экологически чистых и благоухающих роз со своей дачи, так их лепестки тоже потом, когда цветы завяли, подверглись естественной сушке и пошли в ту жестянку. Между прочим, в итоге получается очень интересный напиток. Не скажу, что божественно вкусный, но неповторимый и колоритный, вне всякого сомнения…
Я гоняла ложечкой в чашке нежные полупрозрачные лепестки, в отличие от чаинок, не желающие опускаться на дно, и думала о том, что рассказал мне Таганцев.
Итак, мы можем предположить, что за спиной Элеоноры Сушкиной стоит «Идеаль Бьюти». О чем это говорит, помимо того, что мои субъективные ощущения верны – этой клиникой руководят глубоко непорядочные люди?
