Даша открыла глаза и, улыбнувшись своим снам, проснулась окончательно. Она сладко потянулась и только после этого посмотрела на часы.
«Черт, — выругалась она, вскакивая с кровати, — если я сейчас не потороплюсь, то опоздаю на занятие, а Зоя обязательно вкатит мне замечание».
Его охватило глухое раздражение.
«И Димку вчера никак не могла выгнать! Что прилип как банный лист!» — продолжала мысленно возмущаться она.
Однако утро диктовало свои условия — необходимо было как можно скорее окунуться в реальность и привести себя в порядок.
Даша быстренько забежала в ванную и, умывшись, так же быстро оделась. Эта дурацкая форма ей ужасно надоела, спасало только то, что в ней она выглядела весьма хорошенькой. Форма придавала ей несколько детский и наивный вид, одновременно делая ее соблазнительной. Особенно короткая юбка, которую Даша, никому не говоря ни слова, еще немного подкоротила. Ножки ее, что и говорить, красивы и стройны, и было бы глупо этим не пользоваться. Даша решила, что может себе позволить открыть их больше, чем это было официально разрешено.
Она приготовила себе кофе и потянулась к пачке сигарет «More» с ментолом. Пачка была мягкая, и сигарету нужно было оттуда выбить. Однако на этот раз что-то у Даши это не получилось. Она с раздражением заглянула внутрь.
«Так, опять девчонки вчера вечером выкурили все мои сигареты! Неужели нельзя курить свои?! Идиотизм! Ну, ладно, я вам покажу!» Она бросила пачку на стол и недовольно надула губы.
День, кажется, начинается отвратительно.
«О! — Тут Даша вспомнила самое ужасное и схватилась за голову. — Только не сегодня!»
Она со злостью схватила свою сумку и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Из остальных, таких же, как у Даши, комнат торопливо выходили другие девчонки. Они были похожи друг на друга как две капли воды, в основном благодаря одинаковым костюмам.
«Господи, — продолжала Даша свой ворчливый мысленный монолог, — и когда же прекратят мыть полы этой дурацкой хлоркой! Дышать этим каждое утро просто нет уже никаких сил! За те деньги, которые мы платим, могли бы мыть не этой гадостью».
Здесь Даша была права — запах стоял действительно отвратительный, причем это касалось всего учебного корпуса.
— Привет, — услышала она сзади и, обернувшись, увидела Лину.
— Привет, — тут же изменившись в лице, ответила она.
Даша просто терпеть не могла Лину, но никогда этого не показывала. У Лины был очень влиятельный папа, а мало ли что может случиться в жизни. Это было жизненным кредо Даши — никогда не выражать открыто свою неприязнь. Она могла позволить себе это только мысленно, наедине с собой.
— Кто у нас сегодня подопытный кролик? — поинтересовалась Лина. — Кажется, Светик? Да? Светик-Семицветик…
— Нет, — поморщившись, ответила Даша. — Сегодня подопытный кролик — я.
Она обреченно вздохнула и объяснила:
— Светка вчера заболела.
— Вот так тебе повезло! — воскликнула Лина и тут же побежала вперед делиться новостью с подругами.
Нельзя сказать, чтобы Дашу не любили, но особой радости от общения с ней никто не испытывал. В свои девятнадцать лет она была гораздо умнее и образованнее, чем ее сверстницы…
* * *
Все началось как обычно. Со смешков студенток и строго-проницательного взгляда Зои Андреевны — главной медсестры больницы, которая обязательно присутствовала на подобных занятиях.
Клиника Заварского была одной из самых престижных в городе. Здесь мечтали поправить здоровье многие граждане Тарасова, но далеко не многие могли себе это позволить. Лечение здесь было платным и больно било по карману добропорядочных граждан. Правда, таковых здесь было не очень много.
Года два назад рядом с клиникой открыли учебный центр. Это было что-то среднее между медучилищем и мединститутом. Принимались сюда юноши и девушки только после получения аттестата об окончании одиннадцатого класса. Конкурс был большой. Учеба в центре считалась делом очень престижным. Что отражалось и на плате за обучение — не каждый мог себе это позволить. После окончания учебы очень многие студенты оставались работать в клинике. Зарплата здесь была выше среднего уровня, медработники, в отличие от своих коллег на государственной службе, не страдали от отсутствия денег.
