– Вот и я тоже подумал: с чего бы это пиарщице «Идеаль Бьюти» созваниваться с ответчицей по иску «Эстет Идеаль»? Да еще успокаивать ее, чтобы не беспокоилась по поводу назначенной судьи? И обещать, что они все уладят?
Тут мы с Константином Сергеевичем крепко сцепились взглядами и несколько секунд таращились друг на друга, как два гипнотизера-дуэлянта. Потом Таганцев многозначительно произнес:
– Следствию все ясно! А суду?
– Это «бьютики» науськали Сушкину на «эстетов»? – смекнула я. – Погнали волну, чтобы потопить преуспевающих конкурентов? Вообще, да, очень на то похоже: телеканалы, если бы их не зарядили деньгами, вряд ли стали бы так раскручивать эту историю, Сушкина не такая уж звезда…
– Вот! – Таганцев поднял палец. Указательный, а не средний, но близорукая бабушка Скворцова все равно забурчала, что «ходють тут всякие, а потом у нас дети малые плохому учатся». – Так что грязное это дельце, Елена Владимировна, и ты крепко подумай, хочешь ли в нем светиться.
– Подумаю, – пообещала я.
– Ну, тогда я пошел. – Таганцев пружинисто спрыгнул со своего деревянного коня.
– Подожди, – остановила его я. – Слушай, Константин Сергеевич, если ты не очень спешишь, может, зайдешь на чай?
– Так я это… – Бравый опер заволновался и покраснел.
– Ты что подумал, развратник? – Я строго погрозила ему пальчиком (а бабушка в окошке с готовностью забубнила: «Ишь, чаво удумал, охальник! Ходють тут всякие, а у нас потом матери-одиночки живут!»). – Я тебя приглашаю не как кавалера на тет-а-тет, а как наглядное пособие на показательный урок! Моя Сашка, дурочка малолетняя, вбила себе в голову, что ей срочно нужно сделать пластическую операцию. Пусть посмотрит, к чему это приводит, если ей тетиного примера недостаточно.
– А-а-а… А чаю-то дашь?
– А как же! Чаю дам, причем с сахаром, – согласилась я, вставая с лавочки. – Идем, только не пугайся, там у нас уже есть одно наглядное пособие, тоже клинический случай, в смысле совсем недавно из клиники…
– Наталья Владимировна, да? – Константин Сергеевич перестал кукситься и приосанился.
Он знаком с моей сестрицей и всегда рад с ней повидаться.
Хотя Натка, наверное, будет огорчена, что симпатичный мужчина увидит ее не в кондиции…
Ну и ладно, не упускать же воспитательный момент!
Но я все-таки проявила деликатность и не стала открывать дверь своим ключом – дала Натке приготовиться к приему гостя. Нажав на кнопочку звонка, еще и покричала:
– Кто дома, открывайте, я гостя привела! За дверью что-то упало, послышался топот – он сначала приблизился, потом удалился и через минуту снова приблизился. Из замочной скважины прилетел запрос на дополнительную информацию:
– Какого еще гостя?
– К нам прибыл лейтенант Таганцев! – доложила я.
– Ох, мать! – донеслось из-за двери.
Топот опять удалился – теперь на повышенной скорости.
– Слышу, Наталья Владимировна в хорошей спортивной форме, – заполняя вынужденную паузу, отметил галантный опер.
– В целом да, но вот в частности… Не удивляйся, если она выйдет к нам в защитной маске фехтовальщика.
– Фехтование – это круто! – одобрил Таганцев. – У меня есть один знакомый саблист – просто незаменимый товарищ, душа компании. Он, если надо, клинком и бутылку откроет, и колбасу порубит…
– Здравствуйте, здравствуйте, дорогой Константин Сергеевич! – распахивая дверь, пропела сестрица моя, Наталья Владимировна.
Я почти угадала – сегодня ее лицо было спрятано за мелкой темной сеткой. Только это была не маска фехтовальщика – откуда бы? в нашей-то компании саблисты не водятся, – а подобие вуали.
– Изящно, стильно, благородно, – оценила я, проходя в прихожую мимо сестры, застывшей у дверного проема в выигрышной позе – полубоком. – Мастерица ты наша…
Наткина вуалетка явно была рукодельной, спроворенной наскоро и без затей: полоса темной сетчатой ткани по широкому краю присборена на живую нитку, получившееся подобие дырявого ведерка надето на голову и закреплено там шпильками с жемчужными головками.
Помимо вуалетки, на любезной Наталье Владимировне было слегка помятое, но красивое платье с глубоким вырезом, длиной в пол.
То есть отправляясь ко мне, чтобы тут залечь на дно, вся такая несчастная сестрица не забыла сунуть в чемодан вечернее платье! Вот это, я понимаю, оптимизм!
