– И ты жалеешь об этом?
– Нет, – отвечает она. – Даже не знаю… Не думаю. Но я… иногда я спрашиваю себя об этом, так же как задумывается иногда обо всем отец. Но ты не должен сомневаться, Алекс. Ты не обязан становиться таким же, как наши родители. Ты можешь быть с Генри. Остальное решится само собой.
Теперь Джун смотрит на него пристально и спокойно.
– Иногда твоя задница начинает полыхать вообще без всякой причины. Но этот огонь может сжечь тебя дотла.
Алекс откидывается назад, теребя пальцами шов на подлокотнике кресла.
– Ну и что? – спрашивает он. – Ты хочешь, чтобы я бросил политику и стал принцессой? Как-то не очень феминистично с твоей стороны.
– Феминизм работает иначе, – отвечает Джун, закатывая глаза. – Я говорила не об этом. Я имела в виду… Не знаю. Ты когда-нибудь думал о том, что можно как-то по-другому использовать то, что имеешь? Или о том, что можно попасть туда, куда ты стремишься, сделав куда больший вклад в этот мир?
– Не уверен, что понимаю, о чем ты.
– О’кей. – Она опускает взгляд. – Это как вся эта история с Сакраменто Би… все равно ничего бы не вышло. Она была моей мечтой до того, как мама стала президентом. Та журналистика, которой я хотела заниматься… это то, от чего я, будучи ее дочерью, максимально сейчас далека. Но то, где мама сейчас находится… миру так будет гораздо лучше. Ну, а я просто займусь поиском новой мечты, получше. – Ее большие, как у отца, карие глаза моргают, глядя прямо на Алекса. – Так что… не знаю. Быть может, у тебя есть и другая мечта. Или иной путь к ее достижению.
Джун нервно пожимает плечами, склонив голову и выжидающе глядя на брата. Джун частенько бывает загадкой – огромным клубком из сложных эмоций и стимулов, но сердце у нее честное и открытое. Она очень походит на тот священный образ южан в самом лучшем их проявлении, который Алекс хранит в своей памяти: неизменно щедрая, теплая и искренняя, сильная и надежная. Свет в ее душе никогда не затухает. Она хочет для него самого лучшего, прямо, бескорыстно и не рассчитывая ни на что взамен. Алекс осознает, что Джун уже давно пыталась с ним поговорить.
Он смотрит на журнал и чувствует, как уголки его губ приподнялись. Он не может поверить, что Джун оберегала его все эти годы.
– Сейчас он выглядит совсем по-другому, – произносит он после долгой паузы, глядя на малыша Генри на странице – на его легкую и непринужденную уверенность. – То есть… это очевидно. Но его поведение… – Кончики его пальцев скользят по странице в том же месте, что и много лет назад, – по золотистым волосам. Теперь он знает, какие они на ощупь. Алекс впервые видит это фото с тех самых пор, как узнал, куда подевался этот Генри с фотографии. – Иногда я жутко злюсь, когда думаю, через что ему пришлось пройти. Он хороший человек. Ему правда не все равно, и он очень старается. Он всего этого не заслужил.
Джун наклоняется вперед и тоже смотрит на фотографию.
– Ты когда-нибудь говорил ему об этом?
– На самом деле мы не… – Алекс кашляет, – не знаю… Не говорим о таких вещах.
Джун глубоко вдыхает и издает ртом громкий пердящий звук, мигом развеяв все серьезное настроение. Алекс настолько за это благодарен, что опускается на пол в приступе истеричного смеха.
– Тьфу! Мужики! – стонет она. – Никакого эмоционального словаря. Поверить не могу, что наши предки пережили столетия войн, эпидемий и геноцидов только для того, чтобы все закончилось на твоей жалкой заднице. – Она швыряет в него подушкой; Алекс взвизгивает и смеется, когда та прилетает ему в лицо. – Ты должен попробовать сказать ему что-то подобное.
– Прекрати пытаться превратить мою жизнь в романы Джейн Остин! – восклицает он в ответ.
– Послушай, не моя вина в том, что он – такой загадочный и скромный юный королевский наследник, а ты – лишь взбалмошная девица, которая привлекла его внимание, о’кей?
Алекс снова смеется, пытаясь отползти подальше от Джун, но та хватает его за лодыжку и швыряет в голову еще одну подушку. Он все еще чувствует вину за то, что отталкивал ее все это время, но теперь все в порядке. Он исправится.
Они начинают драться за место на ее огромной кровати с балдахином, и Джун заставляет его рассказать, каково это – тайно встречаться с настоящим принцем. Теперь она знает – знает о нем. Но обнимает его. Ей все равно. Алекс и сам не понимает, как сильно боялся того, что Джун обо всем узнает, пока этот страх не исчез.
