Он рассказывает о Техасе, о том, как делал постеры для кампании матери на листах ватмана для студенческого совета еще в пятом классе, о семейных поездках в Серфсайд и о том, как стремительно бросался в океан. Он рассказывает о большой оконной веранде в доме, где вырос, а Генри просто слушает, не осуждая за то, что Алекс когда-то писал и прятал под той верандой.
За окном начинает темнеть, и вокруг резиденции расползаются слякотные сумерки. Алекс решает отправиться в свою спальню, чтобы лечь в постель. В трубке он слышит истории Генри о разных парнях из его университета, которые мечтали переспать с принцем, но мгновенно пугались газетной шумихи, секретности и – иногда – мрачного настроения Генри из-за тех самых газетной шумихи и секретности.
– Но, разумеется, эм… – произносит Генри, – у меня не было никого с тех пор, как… мы с тобой…
– Нет, – поспешно добавляет Алекс. Поспешнее, чем сам того ожидал, – у меня тоже. Никого.
Он слышит слова, которые срываются с его губ, но не может поверить, что произносит их вслух. Он рассказывает о Лиаме, о всех вечерах с ним. О том, как стянул его пузырек с аддераллом, когда его оценки в школе начали съезжать, и не спал по два или три дня подряд. Рассказывает о Джун и о том, как все вокруг знают, что она живет здесь, чтобы присматривать за младшим братом, и о скрытом чувстве вины, которое он носит в себе из-за того, что не может это исправить. О том, как постоянная ложь о его матери причиняет ему боль. О том, какой страх испытывает Алекс за то, что мать может проиграть.
Они разговаривают так долго, что Алексу приходится поставить телефон на зарядку, чтобы не отключиться. Перекатившись на бок, он слушает голос в трубке, поглаживая тыльной стороной ладони подушку и представляя Генри, лежащего на другой половине кровати (на расстоянии почти четырех тысяч миль). Он смотрит на свои искусанные кутикулы и представляет, как прикасается к Генри, разговаривает с ним на расстоянии всего пары дюймов. Он представляет, как выглядело бы лицо Генри в синевато-серых тонах: легкая тень от щетины в ожидании утреннего бритья, круги под глазами, размытые в приглушенном свете.
Каким-то образом это оказывается тот самый человек, которому удалось убедить Алекса в своем безразличии ко всему, которому удалось убедить весь мир в том, что он – лишь скромный и весь из себя положительный Прекрасный Принц. Алексу для этого потребовались месяцы – для полного осознания того, как жестоко когда-то ошибался.
– Я скучаю по тебе, – слова вырываются у Алекса прежде, чем он успевает что-то сделать.
Он тут же жалеет об этом, однако Генри отвечает:
– Я тоже скучаю.
– Эй, подождите!
Алекс выкатывается на кресле из своей кабинки. Уборщица из вечерней смены останавливается, задержав руку на рожке кофемашины.
– Я знаю, что это выглядит отвратительно, но вы не оставите этот кофе? Я его допью.
Женщина меряет его подозрительным взглядом, но все же оставляет горелые склизкие остатки кофе на месте и катит тележку прочь.
Алекс пялится на свою кружку с надписью «АМЕРИКА ГОЛОСУЕТ ЗА КЛЕРМОНТ» и хмурится, глядя на плещущееся внутри миндальное молоко.
Почему в этом офисе нет нормального молока? Именно поэтому техасцы ненавидят столичную элиту – они уничтожили всю молочную промышленность!
На его столе лежат три комплекта документов. Алекс продолжает смотреть на них, не отрываясь, в надежде, что если перескажет их в голове несколько раз, то сможет, наконец, почувствовать, что делает достаточно.
Первое. Файлы об оружии. Детальная информация о каждом виде огнестрельного оружия, которым могут владеть американцы, а также законодательные акты штатов, которые ему пришлось просмотреть для своего исследования по новому федеральному проекту мер в отношении штурмовых винтовок. На первой странице осталось огромное пятно от соуса для пиццы, которой Алекс заедал стресс.
Второе. Документы о Трансатлантическом сотрудничестве. Алекс знает, что должен поработать с ними, но на деле едва прикоснулся к бумагам из-за того, что они невероятно скучные.
Третье. Файлы по Техасу.
Эти документы не должны были оказаться у Алекса. Их не давал ему ни руководитель, ни кто-то из кампании. Они вообще не имеют отношения к политике. Это целая папка, полная бумаг. Алекс так и называет ее: «Техасская папка».
