В воздухе висит немой вопрос, который они оба ощущают. Алекс не хочет задавать его. Они только что вернули Луну, он боится, что, задав этот вопрос, он потеряет его вновь. Однако Алекс должен знать правду.
– Ты знал? – спрашивает он. – До того, как все произошло, ты знал, что он собирается делать?
Луна снимает свои очки и мрачно опускает их на бювар.
– Алекс, я знаю… я окончательно разрушил твою веру в меня, поэтому я не виню тебя за этот вопрос, – отвечает он, опираясь на локти. Его взгляд становится жестким и сосредоточенным. – Но ты должен знать, что я никогда в жизни не позволил бы умышленно произойти такому с тобой. Никогда. Я понятия ни о чем не имел до того, как все это произошло. Так же, как и ты.
Алекс с усилием выдыхает.
– Хорошо, – говорит он. Он смотрит, как Луна откидывается на спинку стула, и на тонкие морщинки его лица, ставшие немного глубже, чем раньше. – Итак, что произошло?
Луна вздыхает, испуская из груди хриплый, усталый звук. Этот звук заставляет Алекса вспомнить слова его отца у озера, когда тот говорит о том, сколько Луна по-прежнему скрывает.
– В общем, – начинает он, – ты знал, что я проходил стажировку у Ричардса?
Алекс моргает.
– Что?
Луна издает тихий и грустный смешок.
– Ага, ты бы и не узнал об этом. Чертов Ричардс позаботился о том, чтобы избавиться ото всех улик. Но да, это было в 2000-м. Мне было девятнадцать. Это было еще тогда, когда Ричардс был генпрокурором в Юте. Один из моих профессоров попросил меня об одолжении.
По словам Луны, среди сотрудников низшего звена ходили определенные слухи. Как правило, это были женщины-стажерки, но иногда – особенно симпатичные мальчики, каким был и он. Ричардс обещал им наставничество и связи, если они соглашались «просто выпить с ним после работы». Подразумевалось, что отказ был неприемлем.
– Тогда у меня не было ничего, – говорит Луна. – Ни денег, ни семьи, ни связей, ни опыта. Я подумал: «Это единственный способ для тебя войти в эту дверь. Возможно, он действительно сдержит слово».
Луна замолкает, переводя дыхание. У Алекса неприятно скручивает живот.
– Он прислал за мной машину, заставил встретиться с ним в отеле и напоил. Он хотел… он пытался… – Луна морщится, не закончив фразу. – В общем, я сбежал. Помню, как пришел домой той ночью, и парень, с которым я снимал комнату, посмотрел на меня и протянул мне сигарету. Кстати, именно тогда я и начал курить.
Он смотрит на Skittles на своем столе и принимается отбирать красные конфетки от оранжевых, но затем бросает взгляд на Алекса и горько улыбается.
– На следующий день я вернулся к работе как ни в чем не бывало. Я мельком обсудил это с ним в комнате отдыха, потому что хотел, чтобы все было в порядке, и именно за это я ненавидел себя больше всего. Поэтому, когда в следующий раз он прислал письмо мне на электронку, я пришел в его офис и заявил, что, если он не оставит меня в покое, я расскажу обо всем прессе. И тогда он достал эту папку. Он называл это «подстраховкой». Он знал все, что я делал подростком, как родители вышвырнули меня за дверь и я оказался в приюте в Сиэтле. Знал, что у меня была семья без документов. Ричардс сказал, что если я хоть заикнусь о том, что произошло, то я не только никогда не построю карьеру в политике, но он разрушит всю мою жизнь. Он разрушит жизнь моей семьи. Поэтому я просто заткнулся.
Взгляд Луны, когда он снова пересекся со взглядом Алекса, резок и холоден как лед. Окно с грохотом захлопывается.
– Но я не забыл об этом. Когда я встречал его в залах сената, он смотрел на меня так, словно я был ему чем-то обязан, потому что он не уничтожил меня тогда, когда мог это сделать. И я знал, что он сделает все возможное, чтобы заполучить президентское кресло. Но я не мог позволить этой опасной твари стать самым могущественным человеком в стране, если в моей власти было хоть что-то, чтобы его остановить.
Он поворачивается на стуле, слегка потряхивая плечами, чтобы взять пару конфет и забросить их в себе в рот. Луна старается выглядеть непринужденно, но дрожь в руках его выдает.
Он объясняет, что поворотный момент наступил этим летом, когда он увидел Ричардса, заявлявшего в эфире о программе молодежного конгресса. Он понимал, что, получив больший доступ, сможет найти и слить доказательства злоупотребления им своими полномочиями. Даже если Луна и был слишком стар, чтобы соблазнить Ричардса, он мог обыграть его, убедив в том, что не верил в победу Эллен и что сможет обеспечить тому голоса латиноамериканцев и центристов в обмен на власть.
