Алекс закашливается. Шаан бросает на него быстрый взгляд. Би поджимает губы.
– Ранее в этом году мне уже наносили визит, – произносит королева. Она поднимает чайную ложечку и медленно помешивает ею чай. – Это был председатель КНР. Прощу прощения, не могу вспомнить его имени. Но он рассказывал мне самую захватывающую историю о том, как современные технологии развиваются в разных частях мира. Вы знали, что фотографы могут сделать так, что самые диковинные вещи будут казаться реальными? При помощи обычной… программы, кажется? Компьютер. Любая невероятная ложь в наше время может быть воплощена в реальность. Глаза человека едва ли заметят разницу.
В комнате воцаряется гробовая тишина. Слышен только звук чайной ложки, скребущей по дну королевской чашки.
– Боюсь, я слишком стара, чтобы понимать, как все это работает, – продолжает она, – но мне говорили, что любая ложь может быть сфабрикована и распространена. Кто-то мог… создать файлы, которые никогда не существовали, и разместить их в свободном доступе. Ничего из этого не было подлинным. Самые вопиющие доказательства запросто могут быть развенчаны и опровергнуты.
С нежным звоном столового серебра о фарфор она опускает ложечку на блюдце и наконец смотрит на Генри.
– Мне любопытно, Генри. Как ты думаешь, имеет ли все это какое-то отношение к этим непристойным сообщениям?
Вот оно, прямо перед ним. Предложение. Продолжай все игнорировать. Притворись, что это ложь. Покончи с этим.
Генри стискивает зубы.
– Это правда, – отвечает он. – Абсолютно все.
Лицо королевы сменяет сразу несколько выражений, остановившись на лаконично нахмуренных бровях – таких, будто она обнаруживает что-то мерзкое, прилипшее к подошвам ее туфель.
– Прекрасно. В таком случае. – Ее взгляд обращается к Алексу. – Александр. Знай я, что ты замешан в связи с моим внуком, я бы настояла на более официальной первой встрече.
– Бабу…
– Помолчи, Генри, дорогуша.
Затем вмешивается Кэтрин:
– Мама…
Королева поднимает одну из своих сморщенных рук вверх, чтобы заставить ее замолчать.
– Я полагала, что мы испытали достаточно унижения от прессы, когда Беатрис столкнулась со своей маленькой проблемкой. И несколько лет назад я дала тебе ясно понять, Генри, что если ты поведешь себя противоестественно, то будут приняты соответствующие меры. Так почему же ты решил свести на нет всю ту огромную работу, что я проделала, чтобы сохранить положение короны? Это выше моего понимания. И почему ты, судя по всему, намерен помешать моим попыткам восстановить его, требуя, чтобы я устраивала переговоры с какими-то… мальчишками… – Тут в ее голосе раздается мерзкая нотка, в которой Алекс слышит мнение обо всем, начиная с его расы, заканчивая ориентацией. – Когда тебе было сказано ожидать приказаний, это для меня воистину загадка. Очевидно, ты потерял рассудок. Моя позиция неизменна, дорогой. Твоя роль в этой семье заключается в том, чтобы увековечить нашу родословную и поддерживать имидж монархии как образца британского совершенства. Я попросту не могу допустить ничего иного.
Генри опускает глаза, рассеянным взглядом всматриваясь в узор стола, и Алекс буквально может ощутить энергию, поднимающуюся в груди Кэтрин по другую сторону стола. То ответ на его собственную ярость. Принцесса, убежавшая с Джеймсом Бондом, убеждающая своих детей вернуть все то, что украла ее страна, стоит перед выбором.
– Мама, – ровным голосом произносит она, – а тебе не кажется, что нам следует хотя бы обсудить иные варианты?
Королева медленно поворачивает голову в ее сторону.
– И какими же могут быть иные варианты, Кэтрин?
– Что ж, я считаю, кое-что тут должно быть сказано начистоту. Мы могли бы сэкономить немало времени, если бы отнеслись к этому не как к скандалу, а как к вторжению в частную жизнь семьи и виктимизации молодого человека, который просто влюбился.
– Что так и есть, – встревает Би.
– Мы могли бы включить это в нашу историю, – продолжает Кэтрин, тщательно подбирая слова. – Вернуть всему этому достоинство. Объявить Алекса официальным партнером.
– Понимаю. Так твой план состоит в том, чтобы позволить ему выбрать такую жизнь?
