– Так что, – нерешительно начинает Алекс, – вы двое теперь в ссоре?
Захра бросает на него взгляд.
– Нет. С чего ты взял?
– О. Я так подумал, потому что…
– Все в порядке, – отвечает Шаан, все еще набирая что-то на экране своего айфона. – Вот почему мы с самого начала установили некоторые правила по поводу наших личных тире профессиональных отношений. Нам это подходит.
– Если ты хотел ссоры, то видел бы ты меня, когда я узнала, что он знал о вас двоих все это время, – говорит Захра Алексу. – Как думаешь, почему камень на моем кольце такой большой?
– Обычно это нам подходит, – поправляет сам себя Шаан.
– Ага, – кивает Захра.
– К тому же мы и так неплохо покричали прошлой ночью. – Не поднимая головы, Шаан отбивает ей пять.
Совместными усилиями Захра и Шаан устраивают встречу с королевой в Букингемском дворце, но им приказано прибыть туда окольным путем, чтобы предусмотрительно избежать папарацци. Алекс буквально чувствует, как все в Лондоне гудит тем утром, слыша миллионы голосов, перешептывающихся о них с Генри и о том, что же последует дальше. Но Генри рядом, держит его за руку, и он держит руку Генри в ответ. По крайней мере, это уже что-то.
Когда они подходят к переговорной, у дверей их ждет низенькая пожилая женщина с курносым, как у Беатрис, носом и голубыми глазами, как у Генри. На переносице у нее сидят толстые очки, а одета она в потертый темно-бордовый свитер и джинсы с отворотами, выглядя совершенно неуместно в стенах Букингемского дворца. Из заднего кармана торчит книга в мягкой обложке.
Мать Генри поворачивается им навстречу, и Алекс наблюдает за тем, как стремительно меняется ее выражение лица от мучительного к сдержанному, а затем – к полному нежности.
– Здравствуй, мой мальчик, – произносит она, когда Генри равняется с ней.
Зубы Генри стиснуты, но не от злости, а от страха. Алекс видит на его лице знакомое выражение: Генри гадает, не опасно ли принять ту любовь, которую ему предлагают, и отчаянно выжидает, чтобы забрать ее, несмотря ни на что. Обняв мать, он позволяет ей чмокнуть себя в щеку.
– Мама, это Алекс, – говорит Генри, а затем добавляет, словно это неочевидно: – Мой парень.
Она поворачивается к Алексу, который не знает, чего ожидать. Но Кэтрин просто притягивает его к себе и тоже целует в щеку.
– Моя Би рассказала о том, что ты сделал ради моего сына, – говорит она, пронзая его взглядом. – Спасибо.
Би стоит позади нее. Она выглядит уставшей, но сосредоточенной, и Алекс может только представить тот разговор-исповедь, с которым она пришла к матери еще до того, как они добрались до дворца. Когда вся их маленькая компания воссоединяется в коридоре, Кэтрин смотрит Захре прямо в глаза, и Алекс чувствует, что они не могли оказаться в более надежных руках. Он лишь гадает, собиралась ли она возвращаться в строй.
– Что ты намерена ей сказать? – спрашивает Генри у матери.
Она вздыхает, поправляя очки.
– Что ж, старушка не слишком подвержена эмоциям, поэтому, полагаю, я постараюсь предложить ей политическую стратегию.
Генри моргает.
– Прости… о чем ты?
– Я говорю о том, что намерена побороться, – отвечает она прямо и ясно. – Ты хочешь рассказать всем правду, не так ли?
– Я… да, мам. – Искорка надежды сверкает в его глазах. – Хочу.
– В таком случае мы можем попытаться.
Они занимают свои места вокруг длинного резного стола в зале заседаний, в нервном молчании ожидая прибытия королевы. Филипп уже там, и вид у него такой, словно он вот-вот перекусит себе язык, а сам Генри никак не может перестать теребить свой галстук.
Королева Мэри скользящей походкой входит в комнату в сланцево-сером костюме и с каменным выражением лица. Ее седые короткостриженые волосы идеально уложены по обе стороны от лица. Алекс поражен тем, насколько она высока, насколько ровна ее осанка и тонки очертания лица в ее восемьдесят с небольшим. Королеву нельзя назвать красавицей, но ее проницательные глаза, угловатые черты лица и тяжелые хмурые морщины вокруг рта могут многое рассказать.
Температура в комнате тут же падает, когда она занимает свое место во главе стола. Взяв с середины стола чайник, королевский слуга наливает напиток в чашку из безупречного фарфора. В комнате повисает тишина, пока королева с холодной размеренностью готовит свой чай, заставляя всех ждать. Молоко, налитое слегка дрожащей старческой рукой. Первый кубик сахара, аккуратно подобранный крошечными серебряными щипцами. Второй кубик.
