Алекс садится, и между ними повисает тишина. Эллен останавливается в задумчивой позе, сложив руки на груди и поджав губы. Она выглядит измотанной.
– Ты в порядке? – наконец спрашивает она. Когда он удивленно поднимает на мать глаза, в них нет гнева.
Президент США, стоящая на краю мирового скандала, готового стать концом ее карьеры, дышит размеренно и ждет от сына ответа.
Ох.
Внезапно до Алекса доходит, что он даже не задумывался о ее чувствах. На это у него просто не было времени. Задумавшись над подходящим названием этой эмоции, он понимает, что попросту не может ее определить. Внутри него что-то содрогается и полностью отключается.
Не так часто ему хотелось отказаться от своего места в жизни. Но это тот самый момент. Он хочет, чтобы этот разговор произошел при других обстоятельствах. Чтобы его мать, сидящая напротив за обеденным столом, спрашивала его о чувствах к прекрасному, добропорядочному парню и о том, как Алекс справляется после того, как выяснил все это о себе. Он хочет, чтобы все это проходило не так – в переговорной Западного крыла, когда на столе между ними разбросанные их с Генри грязные письма.
– Я… – начинает Алекс. К своему ужасу, он слышит дрожь в своем голосе, которую тут же пытается сглотнуть. – Не знаю. Не так я хотел обо всем рассказать людям. Я думал, у меня будет шанс сделать все правильно.
Что-то смягчается и изменяется в лице Эллен, и Алекс понимает, что тем самым ответил ей и на невысказанный вопрос.
Она тянется к нему и кладет свои ладони поверх его.
– Послушай меня, – говорит она. Ее челюсти крепко сжаты. На лице застыло то серьезное и уверенное выражение, которое появляется, когда Эллен смотрит на трусливых диктаторов из конгресса. Она держит руки сына крепкой и сильной хваткой. Наполовину в истерике, Алекс спрашивает себя, так ли чувствовали себя солдаты в битве за Вашингтон. – Я твоя мать. Я была ей еще до того, как стала президентом, и буду ей еще долгое время после, до того самого для, когда меня похоронят в этой земле. Ты – мой ребенок. Поэтому, если все так серьезно, я тебя поддержу.
Алекс молча слушает.
«Но как же дебаты? – думает он. – Как же выборы?»
Ее взгляд суров. Алекс знает, что лучше ничего не говорить. Она может со всем справиться.
– Поэтому, – продолжает мать, – чувствуешь ли ты, что это навсегда?
И больше не остается смысла в мучительных размышлениях. Не остается больше ничего, как сказать то, что Алекс знал все это время:
– Да, – отвечает он. – Чувствую.
Эллен Клермонт медленно выдыхает и улыбается легкой, лишь им двоим известной улыбкой – кривоватой и правдивой, той, что она никогда не использовала на публике, и той, что он прекрасно знал еще с тех времен, когда ребенком играл на ее коленях в крошечной кухне их дома в округе Трэвис.
– Тогда к черту все.
The Washington Post
Появляются новые детали
о романе Алекса Клермонта-Диаса с принцем Генри.
Белый дом хранит молчание.
27 сентября 2020 года
«Размышляя об истории, я задумываюсь о том, как однажды смогу стать ее частью, – пишет Алекс Клермонт-Диас в одном из своих многочисленных писем к принцу Генри, опубликованных этим утром в Daily Mail. – Так же, как и ты».
Похоже, что ответ на этот вопрос пришел гораздо раньше, чем кто-либо мог предположить, наряду с внезапным разоблачением романтических отношений сына президента США и принца Генри – связи с серьезными негативными последствиями для двух самых могущественных стран мира, вскрывшейся менее чем за два месяца до того, как граждане Соединенных Штатов смогут проголосовать за переизбрание на повторный срок президента Клермонт.
В то время как эксперты ФБР и администрации Клермонт изо всех сил пытаются найти источники, которые предоставили британскому таблоиду доказательства романа, обычно общительная президентская семья закрылась в резиденции, не предоставляя никаких официальных заявлений от сына президента.
«Семья президента всегда держала и будет продолжать держать свою личную жизнь отдельно от политических и дипломатических дел президента, – обозначил этим утром пресс-секретарь Белого дома Дэвис Сазерленд в своем кратком заявлении. – Они просят терпения и понимания от народа Америки, пока справляются с этим очень личным вопросом».
