— «Брайтсайд», — одним дыханием произнес мистер Патель. — Гостиница «Брайтсайд».
В его устах эти слова звучали как стихи. Их сын, Али, родился через несколько дней после переезда сюда.
Когда они впервые увидели гостиницу, это была сущая развалюха; но мистер Патель вместе с шурином перестелил полы, сменил трубы, проводку, обновил крышу и стены, купил новую мебель и ковры (правда, подержанные) — словом, переделал все заново. Мистер Патель сказал, что у шурина золотые руки и он прекрасно управляется с подобными вещами.
— Но, Эдди, видели бы вы счета! — восклицал он, закатывая глаза.
Мистер Патель сказал, что, хоть в это и трудно поверить, когда-то «Брайтсайд» был фешенебельным отелем и здесь часто останавливались знаменитые люди и известные красавицы.
— Как и сейчас, — сказал Эдди. Мистер Патель расхохотался.
— Возможно, вам будет интересно узнать, Эдди, — сказал он, — что здесь останавливался великий ирландский писатель Оскар Уайльд и в дни своей славы, и в дни своего падения. О да! Мы многое разузнали об этом месте. Тогдашняя владелица гостиницы была как будто бы добрая и воспитанная женщина — сострадательная, образованная, ну, вы понимаете, — вот и пожалела несчастного затравленного человека, против которого ополчился весь мир. Когда полиция пришла за ним, она спрятала его наверху.
Эдди был в восторге. Сказал, что в Дублине у него есть друг, который пишет работу по Уайльду и здорово позавидует Эдди, когда узнает об этом. Мистер Патель рассмеялся:
— Скажите своему приятелю, что он может в любое время к нам заехать. Мы покажем ему комнату, где, как мы думаем, жил бедняга Уайльд. Бедняга. — Мистер Патель с грустной улыбкой покачал головой. — Такая нетерпимость — и к такому великому человеку! Разве это не трагично, Эдди?
Потом Эдди спросил, что мистер Патель думает о расизме, но оказалось, что мистер П. не любит об этом говорить. По его словам, он редко сталкивался с расизмом, во всяком случае по отношению к себе. Конечно, расизм существует. Он этого не отрицает. В газетах пишут об ужасных вещах: о нападениях на школьников-азиатов, о бесчинствах полиции и о многом другом. Но с тех пор, как он впервые ступил на землю Великобритании, ему, должно быть, всегда везло. Его все это не особенно тревожит. Они с миссис П. вообще не тревожатся об этом. Живут себе потихоньку и усердно трудятся. Мистер Патель сказал, что лучше не морочить себе голову проблемами расизма. Лучше вкладывать силы в работу. Никто не умеет работать так, как азиаты. Никто на свете, а ему приходилось встречать людей со всех концов мира.
— Понимаете, Эдди, потому-то англичане нас и не любят, — говорил мистер Патель. — Мы — торговцы и способны потеснить здешнюю нацию торговцев.
Эдди сказал, что ирландцев англичане тоже не любят, но мистер Патель поморщился: дескать, это все ерунда. Как насчет Терри Уогана?[16] Его все любят. Эдди сказал, что это совсем другое дело, но не мог толком объяснить почему.
Мистеру Пателю нравился Эдди. Он был с ним откровенен, даже позволял себе иногда выругаться, как бы в знак особого доверия. С Эдди он говорил об очень личных вещах. Рассказывал о своем умершем сыне Юсуфе, о том, как они горевали. Иногда Эдди в свою очередь рассказывал мистеру Пателю о себе. Рассказал о своих родителях, и мистер Патель посочувствовал, но очень деликатно. Он сидел в углу, сомкнув кончики пальцев, задумчиво кивал и горестно поджимал губы. Семья для человека, наверное, самое важное, говорил он, и Эдди не мог с ним не согласиться.
Но одного мистер Патель понять не мог. Почему Эдди не съездит к матери? Конечно, он вовсе не намерен читать мораль, но этого он понять не в состоянии. Эдди рассмеялся, хотя ни объяснения, ни оправдания придумать не сумел, а потому сказал мистеру Пателю, что, пожалуй, навестит мать, только сперва немного оглядится. Обязательно навестит — в свое время. Мистер П. сказал, что съездить к матери нужно непременно.
— В мире множество женщин, Эдди, — вздохнул он, — но мать только одна.
— Это что, старинная мусульманская пословица? — спросил Эдди.
— Нет, — ответил мистер П., — это из одной песни в стиле кантри.
