Дорогая Шарлотта,
вы совершенно сошли с ума. Неужели Вы действительно думаете, что Норкорт и леди Тарли могут вести себя прилично, находясь рядом с юными впечатлительными девушками? Интересно, что мисс Прескотт думает о Вашем плане?
Ваш кузен Майкл.
Энтони медленно приходил в себя, спускаясь с вершин блаженства. Мэдлин же отводила глаза, когда он смотрел на нее; было ясно, что она испытывает неловкость. Пытаясь как–то приободрить ее, он спросил:
— С вами все в порядке? Вы хорошо себя чувствуете? — Да, прекрасно. — Она по–прежнему старалась не смотреть на него.
— Жалеете, что остались со мной?
— Нет, конечно, нет. — Мэдлин покачала головой и тут же добавила: — Поскольку я выполнила ваши условия, наше соглашение остается в силе, не так ли?
Энтони нахмурился:
— Выходит, это для вас самое главное? Вы стремитесь во что бы то ни стало заполучить свою вечеринку?
— А для вас что самое главное? — Тут она наконец–то посмотрела ему в глаза.
Энтони медлил с ответом. Для него все произошедшее действительно имело значение. Он чувствовал, что его все больше влечет к этой женщине, однако не собирался говорить ей об этом — она и так уже пользовалась своей властью над ним, вернее — его необъяснимой одержимостью ею.
Да и как бы он объяснил ей, что никогда не встречал такой женщины, как она? Если бы он сказал ей об этом, она посчитала бы его редкостным болваном. Но все дело в том, что он всю жизнь старательно избегал любых серьезных связей, то есть таких, которые могли бы растянуться надолго. И вот теперь Энтони чувствовал, что с этой женщиной все может получиться иначе, совсем не так, как получалось до сих пор. Более того, он даже не знал, радует ли его это или огорчает.
Пожав плечами, он пробормотал:
— В данный момент я не могу сказать, что для меня самое главное. Я знаю только одно: ничего подобного я прежде не испытывал.
Мэдлин в растерянности заморгала, потом вдруг нахмурилась:
— Мне трудно поверить вам. Неужели ни одна женщина не доставляла вам удовольствие… таким способом?
Энтони с улыбкой покачал головой:
— Нет–нет, я не это хотел сказать. — Он провел ладонью по ее щеке. — Полагаю, вы неправильно меня поняли. Я всего лишь хотел сказать, что вы… Вы заставили меня забыть о том, о чем мужчина не должен забывать.
Мэдлин тихо вздохнула.
— Со мной происходит то же самое. Вы тоже заставляете меня забывать о важных вещах. — Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. — Когда я с вами, мне даже хочется… хочется сбежать от самой себя.
И тут Энтони вдруг почувствовал, что вот–вот узнает о ней что–то очень важное. Узнает, если только осмелится… Нет–нет, не стоит об этом говорить.
— Что ж, я вас понимаю, дорогая. — Он улыбнулся и добавил: — Поверьте, в субботу все повторится. Будет даже еще лучше.
Мэдлин насторожилась.
— Я не понимаю, о чем вы… Я ведь не говорила, что собираюсь лечь с вами в постель.
— Нет, не говорили. Но вы все равно это сделаете.
Она пристально посмотрела ему в глаза и тихо сказала:
— Что ж, посмотрим. Думаю, что вы ошибаетесь.
Она направилась к двери, но он задержал ее, схватив за руку.
— Вы клянетесь, что в субботу вечером дадите ответы на все мои вопросы?
Мэдлин кивнула:
— Да, конечно. После вечеринки. А сейчас я должна идти.
Он неохотно отпустил ее, и она тотчас же выскользнула из садового павильона. Выждав немного, Энтони тоже вышел на дорожку и осмотрелся. К счастью, поблизости никого не было, и он медленно направился к дому.
Когда виконт вошел, Мэдлин, уже сидевшая за обеденным столом, рассказывала историю о том, как пошла искать леди Тарли к каретам, не зная, что графиня находится в другом месте. Судя по реакции миссис Харрис, директриса с учительницей заранее договорились о том, что именно говорить.
Решив, что теперь его очередь рассказывать, Энтони изобразил удивление и сказал, что пошел прогуляться по саду. Миссис Харрис пристально на него посмотрела, а девочки начали перешептываться, но казалось, что все поверили ему — во всяком случае, графиня в какой–то момент нахмурилась, словно хотела опровергнуть историю, но выразительный взгляд виконта заставил ее образумиться.
