— Оно там? — вскинулся Егоров.
— Погоди, слушай дальше. Самое любопытное, что при клеймении золота здесь были люди от правительства. И они заранее выдали «Свободному банку» правительственные ценные бумаги на сумму почти двадцать два миллиона долларов. Хотя твоё золото стоит на десять миллионов дороже, но правительству нужны налоги, чтобы их тратить на свои хотелки! Но и двадцать два миллиона долларов — не хилые деньги, так? Даже просто сумасшедшие деньги, которые никогда не заработать честным людям, вроде меня или О'Вейзи...
— А я нечестный человек? — удивился Егоров.
— Очень даже честный. И тебе не заработать. И не перебивай!.. Потом люди от правительства погрузили твоё золото на свой парусник, это был военный корвет с четырьмя пушками и двадцатью солдатами охраны. И поплыл тот корвет из Нового Йорка в Вашингтон. Тут недалеко плыть, считай рядом. На том корвете, так говорят, был и твой купец из Сибири, как его... Проворов?
— Провоторов...
— Вот-вот. И только отошёл корвет от нашей гавани, повернул на юг, к Вашингтону, так и затонул. Там, говорят, пороховой погреб взорвался. Всё! Весь рассказ.
— Что? Потонуло моё золото? А достать нельзя?
О'Вейзи хохотнул. Сэм Полянски улыбался. Сказал:
— Там глубина двести метров! Достать нельзя. Да и чего доставать тебе? Пушки? Я их хоть завтра тебе куплю!
— Так, а где тогда золото? — заорал Егоров.
— А вот этим вопросом я, хозяин и детектив частного сыскного агентства «Полония», теперь и занимаюсь. Одно могу сказать — золото из Нового Йорка и его окрестностей никуда не увозили. Это никому не выгодно, даже правительству... Но, парни, ради всего святого, прошу об этом не болтать! Особенно тебе, Александр Дмитрии — не болтать! Лучше сиди в своём баре в задней комнате и чисти овощи. И сам будь как овощ. Ты уже два дня не ночуешь в кровати... свой жены, так, думаю, завтра за тобой приедут серьёзные парни с ружьями. Уж я эту Америку знаю! Ну, давайте по последней стопочке примем, и я пойду отдохну. А то мне ночью опять шляться по притонам да пугать население своей рожей...
Дверь в бар загрохотала, засов вылетел. В потолок резнулись шесть пуль. Завоняло порохом, заругались здоровые, злые люди.
За Егоровым приехали «пинкертоны», везти его домой, в семью.
После завтрака Сара сразу поднялась и ушла, прикурив на ходу от свечи испанскую сигарету чёрного табака. Воняло от неё... не продохнуть.
Егоров и тесть его, Зильберман, остались вдвоём за столом. Новостей о случившемся в России военном перевороте пока не имелось, но Зильберман отчаянно радовался:
— Теперь в Америке будет жить посол, русский посол! — взвизгивал Зильберман. — Мы его сами себе назначили. Его зовут Пётр Полетика. Неделю назад...
— Полетика? — переспросил Егоров. — Да какой же он русский? Даже не поляк, не немец! Это курский фактор, я его знал! Он и писать-то не умеет! Твоей, видать, крови, скотина!
Егоров в этом доме выражался так, будто в стойле пьяный ночевал. Зильберман даже не обращал внимания на блудословие русского. На каждого смертного дурака внимание обращать... Он опять сделал приятное лицо и продолжил разговор:
— А с его превосходительством российским послом, да при скором падении Дома Романовых и при становлении демократической республики Россия нам станет много легче забирать свои деньги с Европейского континента! Это чудесно!
— Не вижу чудес, — сдавленно пробормотал Егоров.
— Тогда пойдём, мой сын! Я тебе кое-какие чудеса покажу!
Зильберман резво зашагал по коридору, покручивая в руке связку блестящих ключей.
В большой комнате, где стоял один стол и три стула, а все стены закрывали клёпаные из железных листов полки с дверцами, как бы сейфы, Зильберман открыл один настенный сейф и поманил к себе Егорова:
— Вот!
Там лежала пачка листов на тысячу, разрисованных и расписанных в типографии.
— Это есть активы нашей компании, которой ты являешься директором! Третья часть этих бумаг — твоя! Ты очень богатый человек! Когда подпишем договор о совместной деятельности с господином новым директором «Русской Америки», ты тогда станешь ещё на треть богаче. У них же тоже такие ценные бумаги есть!
