— Ни в боже мой, ваше императорское величество! — вскричал Американец, ухватив императрицу за руку, державшую письмо над огнём камина. — Американцы, сбродное племя из разных европейских народов, вырезали почти всех аборигенов на своей территории и в ус не дуют! Им никто не в указ! А вам кто насчёт Сибири в указ? То-то! А этот молодой мозгляк Люденсдорф пишет под диктовку самого короля Вильгельма! Разве вы не узнаёте тяжёлых прусских словесных выражений в письме, которыми так богат язык прусского короля? Король на американскую политику относительно аборигенов нам и намекает! Пишучи о русских завоеваниях в Сибири. Мол, кому какое дело до того, как мы обрели территории? Кому завидно, пусть их у нас отберут! Письмо ценное для дипломатии нашей, и не место ему в огне!
Екатерина специально отправила молодого да задиристого графа Петра Толстого в далёкую экспедицию через Сибирь и Камчатку, через Алеутские острова в Америку, с тем, чтобы не ухватить его как очередного фаворита… Только вот характером граф весь походил на Гришку Орлова. Тот, первый императорский фаворит, при случае мог закатать молодой тогда Екатерине в лоб, а уж по заду шлёпал весьма ощутимо и часто. Синие следы пятерни оставались надолго… А немки всё же не привыкли к русским пятерням как к знаку повышенного любовного внимания.
— С Аляской — что делать? — перевела разговор Екатерина, намекая на главное и тайное задание графа в Америке.
— Я бы не продавал, — отозвался граф Толстой и вернулся в кресло, что стояло напротив императрицы. Между ними оказался большой дубовый стол. — Аляска, конечно, есть то же, что и Сибирь: снег, мороз, дикие аборигены, но ведь это как-никак земля. И земля большая, наверное, даже доходная. Давай, матушка императрица, Аляску всё же за собой оставим. А?
— Тут в Сибирь, прости Господи, лишнего человека нет, чтобы поставить его губернатором, а ты за Аляску ухватился! И поди ещё за какой-нибудь другой клок земли! Говори, есть у нас другой клок русской земли в Америке?
— Есть, есть, как не быть! Сибирский купец Баранов, плывучи от Камчатки далее, на восток, представляете, ваше величество, тоже уткнулся в Америку! И попал на прекрасные земли. Калифорния называются те земли. Там и тюлени, и котики, и соболя! И виноград растёт, и разный непонятный овощ! Одно слово — рай!
— Вот тебе на! Ещё одна земля у меня образовалась!
Екатерина встала, заходила по кабинету. Но Толстой-Американец краем глаза видел, а мыслью своей чуял, что императрица об его донесении про Калифорнию и не думает. Ей теперь в свой сад выйти, как одинокому матросу выплыть на шлюпке в океан. Страшное и безоглядное пространство что сад, что океан… Возраст, естива мерена.
— Ежели бы не этот совместный решпект иноземных королей насчёт «Дарственной Александра Великого», я бы ещё подумала. А так — не могу. Не уговаривай. Ежели европейские государи «Дарственной Александра Македонского на русские земли» поклонятся, то у меня гора упадёт с плеч. Но в той дарственной Аляска не прописана. Значит — продадим. И весь сказ.
— А нет ли за тем требованием европейских государей некоего подлога, ваше величество. А? Нет ли тут некой провокации? Ты им «Дарственную Александра Македонского» предъявишь, а они её тут же обсмеют и скажут правду. Что не было в истории Александра Македонского, что он миф. И что ты по сочинённому мифу захватила чужие земли. Так что теперь — отдавай Сибирь обратно! Англия и Америка тут же готовы Сибирь себе прибрать. И Франция, чую — не против такого дела. А? Как?
Екатерина тяжёлым взглядом упёрлась в переносицу Толстого-Американца. Слава всем святым, что не польстилась она на телесные выгоды этого баламута в фаворном смысле. Что видит, о том и говорит!
Нечто тяжёлое и злое заворочалось в голове Екатерины. Лейб-медик со слезами предупреждал, что лошадиные дозы возбуждающих средств едят, мол, неприкосновенные запасы организма и потому вызывают нервность и даже частую буйственность женского организма. Вот сейчас в Екатерине быстро росла нервность и буйственность. Рядом на столе стоял тяжёлый золотой подсвечник. Тем подсвечником надо немедля треснуть Толстого-Американца! Да треснуть по голове!
