Рюмон не верил собственным ушам.
В Испании во время гражданской войны находились трое японских студентов, поехавших за казенный счет. Мало того, все трое выжили в последующие бурные пятьдесят лет эпохи Сева, и все трое живы и теперь.
Если считать, что в годы войны им было за двадцать, то теперь им должно быть лет семьдесят и восемьдесят. Поскольку средняя продолжительность жизни увеличилась, в этом факте нет ничего странного, но что все трое до сих пор живы – это все-таки невероятно.
– Первый раз об этом слышу. Удивительно, – честно признался Рюмон и наконец зажег сигарету. Его пальцы слегка дрожали.
Тикако, что было на нее вовсе не похоже, ни разу не вмешалась в их разговор.
Куниэда отпил немного вина и поставил бокал на столик. Выпрямился и сел поудобнее.
– Насколько я помню, это было в одиннадцатом году эпохи Сева,[9] в конце июня, сразу после того, как новый посол, Яно Макото, занял свой пост. Помню, мы втроем явились в представительство Японии в Мадриде сдавать экзамен по языку. Да, точно, тогда все студенты, посланные правительством на учебу за границу, должны были два раза в год сдавать экзамен. После экзамена господина Масуяма оставили в Мадриде, а я и господин Танимура отправились обратно, он в Вальядолид, я в Саламанку. Каждое лето дипломатический корпус всех посольств перебирался из Мадрида на север, в Сан-Себастьян, поэтому и посланник Яно оставил все дела секретарю Такаока и покинул Мадрид. Сразу после этого в армии начался бунт и разразилась гражданская война.
Рюмон кивнул:
– В Мадриде и в Барселоне правительственным войскам и ополченцам удалось совладать с мятежниками, но в Вальядолиде и Саламанке власть попала в руки восставших, не правда ли?
На лице Куниэда заиграла легкая улыбка.
– Вы просто знаток. Господин Танимура как раз тогда собирался в летний отпуск съездить в Берлин, на Олимпиаду. Однако, как потом выяснилось, из-за войны многие маршруты были закрыты, ему пришлось дожидаться бесконечных разрешений, и когда он наконец выехал из Испании, Олимпиада уже закончилась.
Ну да, ведь в тот же год, когда в Испании началась гражданская война, в нацистской Германии состоялась берлинская Олимпиада.
Подождав, пока Куниэда подкрепится вином, Рюмон спросил:
– А что дальше случилось с господином Масуяма, который остался в Мадриде? Ведь Мадриду пришлось выдержать яростные атаки мятежной армии, там развернулись жестокие схватки.
Куниэда поставил бокал на стол.
– Когда началась война, вся связь между территорией, попавшей под контроль мятежников, где тогда находился господин Танимура и я тоже, и Мадридом, где остался господин Масуяма, прервалась. Поэтому от него долгое время не было никаких вестей. Много позже я узнал, что ему удалось выбраться из Мадрида в начале октября, то есть за месяц до начала ожесточенных боев с армией мятежников, и что он на корабле переправился из Аликанте, порта на берегу Средиземного моря, в Марсель. По его словам, оттуда он поехал в Сен-Жан-де-Люс и там встретился с представителем Яно. Господин Яно к тому моменту уже перешел границу у Сан-Себастьяна и нашел убежище во Франции.
– А что же случилось с представительством в Мадриде?
– Его закрыли в середине октября. А те, кто еще оставался там, то есть секретарь Такаока с женой и секретарь представительства, господин Миядзава, переправились за границу тем же маршрутом, что и господин Масуяма.
– Середина октября… то есть всего через три месяца после начала войны. Как быстро, однако, было принято решение о закрытии.
– В то время Япония была на стороне Германии и Италии, которые поддерживали мятежную армию Франко, поэтому находиться под крылом республики, за которой стояла Россия, было не очень удобно. К тому же, как мне кажется, известную роль сыграл и тот факт, что именно тогда мятежники взяли Мадрид в клещи, с севера и юга, и опасность стала уже неминуемой.
Рюмон раздавил сигарету в пепельнице.
– Если вы помните, как раз в то время японский генштаб вел секретные переговоры, пытаясь заключить с нацистской Германией антикоммунистический договор. Печать на нем поставили в конце ноября, то есть дней через сорок после закрытия представительства в Мадриде. Я бы предположил, что для заключения договора было необходимо как можно скорее оставить Мадрид. Как вам кажется? – спросил Куниэда.
