— Ха! Модуль хоть и древний, но из звёздного металла. Такой ничто не берёт, даже коррозия.
— И мы умрём на чужой планете в окружении папоротников под терракотовым небом, — я чуть не плакала. — А вдруг дмерхи ошиблись? И гамма-всплеск не сегодня…
— Не сегодня, — подтвердил Риген, и жестоко убил во мне вспыхнувшую надежду. — А гораздо раньше и достигнет Ориатона именно сегодня часов через шестнадцать.
— Метеорологи тоже ошибаются, когда предсказывают солнце вместо дождя.
— Дмерхи — не метеорологи и не ошибаются.
— Мы погибнем! Что делать?
— Прежде всего, не паниковать, — капитан снова обошёл «улитку» в поисках лазейки.
Ничего! У модуля даже иллюминаторов не было, сплошные отражатели.
— Зарек, кир-джаммритское отродье, — бормотал Риго. — Ух, я тебе накостыляю.
Интересно как, если мы скоро умрём? Станет являться призраком в альтернативной реальности? Ведь и Зареку будет некуда вернуться… Если попрыгунчик обратится в пыль вместе с планетой…
— Ладно, — решил капитан. — Теперь остаётся только одно.
— Что?
— Вариант первый. Мы выясним, что случилось с хранителем, и спасём эту дурацкую планету.
— Но… А вмешательство?
— К гатраку! Жить-то хочется. Плевал я на последствия! Смерть — это конечно тоже приключение, но… Не в этот раз. Забирайся.
Риго скинул с фланоцикла ЗОПО и уселся на переднее сиденье, а мне досталось, увы, место под хвостом… Я с опаской глянула вверх — на загнутый хвост фланоцикла аккурат над темечком.
Воистину — жало скорпиона!
— Генератор поля, Вэлери.
— Зачем?
— Поедем очень быстро.
Он сунул мне в рот кислородную таблетку из аптечки.
— До главного населённого пункта сотня километров. Время поджимает.
— А нам туда?
— По сведениям дмерхов, там что-то происходит. Как раз на сто двадцать шестой цикл, в момент, гм, гамма-озарения и совпадает с сезонным праздником… испускания… Так, кажется, и называется, если я правильно перевёл. Собираются четыре смотрителя и проводят какой-то ритуал. Там всё и узнаем.
— А вдруг мы на ложном пути?
— Теперь это единственная возможность. Другой не представится. Попытка не… Пристегнись. Домчимся минут за пять.
Ого!
— В оболочке даже не почувствуешь… Готова? Поехали!
Я зажмурилась и вжалась в сидящего впереди Риго. Насколько позволяло поле… Наши оболочки тёрлись друг об дружку в полёте и потрескивали. Вскоре мы остановились. Через пять минут, как и обещал Риген. Но они показались мне вечностью.
— Тебе лучше от меня отцепиться, — заметил капитан.
Глава 15. Четвёртый хранитель
— У каждой из четырёх пирамид есть смотритель.
— Как у маяка?
— Не думаю, но они напрямую связаны друг с другом. Всё, что происходит со смотрителем, отражается на пирамиде и наоборот. Поэтому смотрителей тщательно отбирают и постоянно готовят новых кандидатов. Обучают их и тренируют.
— То есть, новенькие всегда на подхвате?
— Вроде того. Смотрители выбирают преемников из числа кандидатов, когда заканчивается срок. В школе кандидатов их начинают обучать с определённого возраста. Смотрители дают обед безбрачия, целиком отдаваясь служению и защите. Независимо от пола, — Риго постоянно обновлял информацию с попрыгунчика. — У них привилегии и лучшие условия жизни. И ещё… Их не просто обучают… У кандидата в преемники выращивают ядро.
— Ядро? Какое?
— Конкретно не сказано, но… Оно-то и связывает его с пирамидой, после соответствующей настройки.
— Значит, им не приходится туда летать?
— Нет… Они управляют пирамидами и создают барьеры отсюда… И… Вот это да!
— Что?
— Аккумулируют гамма-всплески и преобразуют в полезную энергию, обеспечивая всех жителей светом и теплом… Очень рационально!
Мы не просто так разговаривали. Мы наблюдали, устроившись на плоской крыше здания. Дома без окон стояли рядами и перпендикулярно, а стены напоминали стиральные доски. Зато ровные крыши были совершенно прозрачными и не скрывали того, что находилось внутри… Быт, обстановку. Но сами люди покинули дома и собрались на шестиугольной площади. Здания тоже располагались в строгом геометрическом порядке, образуя фигуру, видимую с высоты птичьего полёта…
Так уверял Риген.
Кстати, о птичках! Или о птицах…
Рядом с нами соседствовали другие наблюдатели. Птицы и птицы, если не придавать значения деталям — хоботу и плавникам… А в остальном… Даже с крыльями! Правда, перья у них отличались по структуре от перьев земных птиц и наверняка джамранских. Судя по реакции Риго. Он долго изучал их, после чего огласил вердикт — пернатые. Цвета местной растительности, то бишь, сине-жёлтого. Впрочем, как мы выяснили, Ориатон изобиловал не цветами, а оттенками. Точнее, всеми оттенками жёлтого, коричневого и синего, в сочетании с терракотовым небом и пурпурным солнцем.
