Глава 41. Эра всеобщего благоденствия
Ужинали мы на квадратном балконе смотровой башни. Отсюда открывался прекрасный вид на Лаокону. Такие сооружения возвышались в центре каждого парка в обрамлении балконов и висячих садов.
Парки…
Город, распростёртый внизу, делился на районы или сектора, отмеченные границами изгородей из особой разновидности красных деревьев. Вся столица выглядела как буйно заросший цветной лабиринт.
— В наших городах нет улиц в обычном смысле, — объяснил Кельбер. — Есть площадь и парки вкруг неё. За отдельными парками следят, подобно мне.
— Ориатонцы? — спросил Риген.
— Мы называем себя ори-атами, — улыбнулся шишкоголовый. — Наш дом теперь здесь, но пришли мы из созвездия Ориона.
— Вы хотите сказать… — опешила я, — что Орион и Ориатон… Как-то связано?.. Но это же, из мифа Земли.
— Определённо созвучно, — отметил Риго.
— Мифы тоже откуда-то взялись, — загадочно произнёс Кельбер.
Однако нас больше волновал другой вопрос — откуда взялся он сам.
Тем не менее, ели мы с аппетитом, и всё было очень вкусно.
— Не обязательно такие, как я, — добавил смотритель. — Представители разных народов присматривают за секторами и следят, чтобы жителям там было удобно и безопасно. Это их выбор.
Смотрители?
Неплохо они тут устроились, судя по обстановке и обильной жратве.
— Сегодня я угощаю, — пояснил смотритель, — а дальше питаетесь сами, по вашим потребностям и возможностям. Мы авансом предоставили вам первый уровень.
Я не представляла пока, что это значит, поэтому старалась наесться впрок и даже с собой прихватить. Прежде чем разберусь, в чём фишка этого далёкого загадочного будущего. Вдруг, придётся жить впроголодь или питаться одними пищевыми кубиками. Что, впрочем, одно и то же.
Кто бы мог подумать, что мы окажемся за столом с древним ориатонцем? Я, Риго, Зарек, и астроморфы.
Да-да, Сэжар и Тиа ужинали с нами. В своей антропоморфной ипостаси они вели себя вполне по-людски. Кроме того, смотритель пообещал избавить Тиа от кронциальной зависимости, как он выразился.
Взамен на что?
Закатное небо напоминало топлёное молоко с апельсиновыми разводами. Где-то в поднебесье парили птицы, а цветы на балконах благоухали сладковато-терпкими ароматами. Мир вокруг обволакивал надёжностью и умиротворением…
— Мы сами создаём настроение, — смотритель улыбался, и воздух лучился теплом.
Признаться честно, мне не хотелось покидать его…
— Эра всеобщего благоденствия, — слова Кельбера прозвучали как отражение моих мыслей. — Нет ни войн, ни преступности, ни болезней, ни голода… Все счастливы и довольны.
Короче, мир во всём мире!
— Как вы этого добились? — поинтересовался Сэжар, с аппетитом уплетая фруктовый пирог. — Повсеместным равенством?
— У нас нет равенства, — смотритель покрутил шишковатой головой, — но повсюду царит согласие и единство.
— И каков секрет? — не отставал белый гигант.
— Мы пришли к этому через сочетание традиционного и прогрессивного, — глубокомысленно изрёк Кельбер, — трансформацию желаний и возможностей посредством выборов, усилий и достижений. Сие значит, что если кто-то хочет получить сверх установленного минимума, он должен стать лучше.
— Что значит лучше? — усмехнулся Риген. — Это понятие относительное.
«И растяжимое», — добавила я про себя, с удивлением обнаружив на столе нетающее мороженное.
— В джамранском понимании я считался лучшим, но с точки зрения землянина…
Он выразительно глянул на меня, и я чуть не подавилась сырными шариками, украшавшими десерт…
«Зачем ты так!?» — хотелось крикнуть ему, но я лишь укоризненно промолчала.
— …выгляжу последним извращенцем.
— Да ты и по джамранским меркам извращенец, — хмыкнул Зарек и уткнулся в тарелку, еле сдерживая смех.
— Молчи, кири! — капитан изловчился и пнул штурмана под столом.
