— МЕРТЕ. Ладно, слушай. Я хочу, чтобы ты выискал в своих записях все из новостей с такими ключевыми словами: «Кори Уилкс», «разведка», «Колониальная Ассамблея», «ретикулянцы», «милиция» и… э-э-э… сейчас, что еще?..
— Карта Космострады?
— Это маловероятно, но все равно — давай!
— А почему «Колониальная Ассамблея»?
— Так, мне просто кажется, что это имеет значение.
— Правильно. Уилкс наверняка будет мелькать в новостях, как паршивая кошка, которую гонишь в дверь, а она лезет в форточку. Он обожает общаться с сильными мира сего и не самыми сильными, лишь бы известными, поэтому постоянно лезет в новости и на экран. Ладно, давай-ка я спущусь в тот пыльный подвал, где хранятся мои старые газеты. Если хочешь, могу начать прямо сейчас.
— Хочу, — сказал я. — Но пока не зачитывай, пока я тебе не скажу. А пока что я просто обязан принять душ.
Все остальные к тому времени уже выбрались из сауны, свеженькие и вычищенные до блеска, и уселись есть. Я пошел к заветному шкафчику, вытащил литр «старой привычки» и тяпнул как следует. Приливные силы были чудовищные. Потом я полез в сауну, тоже не больше шкафчика, чтобы сперва попариться, а потом принять туманную ванну. Стоя в клубящемся тумане, я отключил свои мысли, и вся схема, весь узор и смысл последних дней ярко высветились передо мной. Тонких деталей я, конечно, пока не замечал, но в основном я понял общие закономерности. Я стал видеть и понимать, что происходило. Если мне повезет, дальше я начну соображать больше. Самой большой неизвестной величиной была Дарла, но даже она постепенно принимала четкие очертания, как силуэт в тумане. Туман частично прояснился там, на берегу. Что же я, собственно увидел? Могла ли ее внезапная ранимость оказаться горем, а ее страсть — утешением вдовы?
После того, как я побрился и сменил одежду, — еще одна стопка родного напитка сопутствовала этому — я снова превратился в нечто человекообразное. И прошел вперед.
Мы провели еще двадцать минут в очереди, прежде чем подобрались к ряду моряков, которые брали плату за проезд. Если я хотел увидеть Краузе, то очередь мне не подходила, поэтому я перестроился и, к возмущению кого-то позади себя, попал в нужную мне очередь. Сердитый сигнал клаксона инопланетного автомобиля раздался сзади меня, но я не обратил на это внимания.
— Эй, там, внизу!
Краузе смотрел вниз, перебирая билеты в руке. Он посмотрел вверх и сказал:
— Как дела, камрада?.. — потом он меня узнал. — О-о-о… Я-то думал, что у вас поломка…
— А мы починили нашу машинку как следует. Теперь насчет платы за проезд. Ты ведь собирался нам рассказать, как можно обменять металл на здешнюю наличность на борту корабля, правда же?
— Да-а-а-а… Я просто забыл об этом упомянуть. Простите, — Он вытащил красный диск из кармана, аккуратно прикрепил его к переднему иллюминатору и тщательно его разгладил.
— Ну да, конечно, вы просто заезжайте внутрь, запаркуйтесь, потом поднимитесь наверх в кабину стюарда и там поменяете деньги. Он вам даст квитанцию, и вы ее отдадите, когда будете высаживаться на берег. Да, и еще… эта наклейка не сотрется без специального средства.
— А мы и не думали пробовать ее снимать. Как ты думаешь, сколько с нас причитается за проезд и этот тяжеловоз?
— Э-э-э… трудно сказать так сразу, сэр.
— Попробуй догадаться.
— Примерно пятьдесят консолей, — он еще подумал. — Может, и меньше.
— Тут множество пассажиров. Как насчет тех сверхоплат за лишних пассажиров, про которые ты говорил?
Он посмотрел в сторону.
— Не в этом рейсе. Только в особых случаях.
— Вот как, значит… — я показал на зияющую пасть. — Это что же, нам прямо туда и въезжать?
Он хрюкнул от смеха, вдруг приняв очень дружелюбный вид.
— Ага. Здорово потрясает с непривычки, правда? Ну ничего, мы со своей старушкой плаваем уже пятый год, а она еще никого не переварила. Особенно пассажиров. Ты к ней привыкнешь.
— Вот сюда и въезжать?
Он обернулся и показал.
— Да, сэр, в такое большое отверстие вон там…
Я сорвал с его башки шляпу.
— Хороша шляпа, — сказал я.
— Э-э-э, сэр…
— Вот так — оп! Прости, — когда он наклонился, чтобы поднять упавшую шляпу, я схватил пригоршню немытых сальных белесых волос и прижал его физиономию к входному люку во всего размаху. Он поцеловался со стеклом как следует.
