– Идёт…
Разобравшись с делами, перехожу к наболевшему:
– Опохмелился уже?
– Ага, у меня на работе есть НЗ, да и секретарша – лапочка.
– Везёт. Мы вчера на какой ноте расстались?
– До диез – ты «с», а я «без». С Клавой какой-то ты усвистал, не помнишь?
– Не-а. Досадная потеря памяти. Ладно, давай, если что изменится – позвоню.
С контейнером у меня был запасной вариант, его я и использовал, а Воронеж в который раз был отодвинут на завтра. К обеду всё пришло в свою норму, и я стал засыпать. Так и промаялся до вечера. По дороге домой зарулил в магазин. Продуктовая корзина – коньяк и сосиски. Засмотрелся на тётку за кассой – очень неплохая кассирша работает, когда-нибудь я до неё доберусь.
Дома уже порядок, всё постирано, поглажено, убрано. От вчерашнего беспредела и следа не осталось. Я удовлетворённо пофтыкал на такую благодать.
– Как дела? – кричу с порога.
– В Багдаде всё спокойно. Зло перевезли в Гуантанамо. Чую сосиски? – отзывается собака.
– Верно. Нюх старого охотника всё также тонок.
– Это кто у нас «старый»? Сам-то уже как пескоструйный аппарат.
– А я ещё и коньяк чую, – язвит кошка.
– Коньяк – это святое, «ром – молоко солдата».
– Как на работе?
– «У Манохина трубы лопнули», как может быть на работе? Тяжело.
– Опохмелялся?
– Не, я не умею.
– Значит, ещё не всё потеряно! Разум пытается сделать из тебя гомо-сапиенса.
– Вот только «гомо» не надо!
– Это латынь!
– Я только «по-французски» понимаю.
– Штаны, кстати, плохо отстирались, полиглот.
– Хуй с ними, новые куплю.
– Ты без нас и кольцо парашютное не дёрнешь, а с тобой в примерочную мы не пойдём.
– Без сопливых обойдусь.
– Без сопливых-то, может, и обойдёшься, а вот без нас тебе на ногах точно не устоять!
– Всё время забываю, что вы на четырёх по жизни…
– Ну ты тоже на двух не всегда…
– Вчера особенно… – заржала кошка.
– Хватит уже стыдить! Я морально самоуничтожался на работе почти девять часов. Проводил внутренние духовные изыскания с пользой для общего дела, между прочим! Удваивал ВВП, невзирая на лица. Разрешал потенциальные конфликты и искал выход из затруднительных ситуаций.
– И в чём польза от твоих Достоевских самокопаний?
– Как в чём? Осознал… Встал на путь исправления. Впредь обязуюсь и так далее…
– Ты-то?
– Я-то!
– Нам только не заливай. Проходили уже твою морально-этическую перестройку не раз.
– «Перестройка» для меня синоним слова «предательство», – я вспомнил сегодняшнего очкастого водителя, – И не только для меня кстати.
– Сейчас не об этом… И что за манера всё в одну кучу смешивать?
– Это он из-за нецелостности натуры, – объясняет собака. – Да и после таких жертвоприношений Бахусу трудновато держать какую-то одну линию рассуждения. «Ментальный тремор», как я это называю.
– И это всё я выслушиваю в своём доме! – я театрально воздел руки к небу.
– И актёришка так себе, – добила, оглядев меня, кошка, – хуёвенький…
Наконец я добрался до кухни. Достал из холодильника кастрюлю макарон, я всегда варю макарон побольше, чтоб хватило на неделю. Очень удобно. Идею позаимствовал у художников Митьков. Только у них зельц был с хлебом, да ещё и на целый месяц, а я решил на макаронах остановиться. Чтоб за копирайт не платить. С удовольствием поужинал макаронами с сосисками да под коньячок. Естественно, вместе с животными. Те прутся от этих сосисок со страшной силой. Макароны тоже едят, но без фанатизма. Как говорит кошка – «чисто для углеводов». Уже после чая меня окончательно отпустило, и я обрёл кондиции нормального человека. Теперь можно и ящик зазырить.
Вечерний просмотр телевизора обычно начинается с дебатов. Дело в том, что у нас разные вкусы. Кошка любит футбол, собака обучающие каналы, я телик ваще не смотрю. А вместе они любят передачи про рыбалку. Этой рыбалкой они меня заёбывают до фиолетового заикания. Информация о том, что плотва лучше клюёт после того как пять пьяных рыбаков поссут с лодки за борт, меня абсолютно не цепляет. Да и к ловле жереха нахлыстом я тоже равнодушен. Эти же спорят до усёру, даже несколько раз порывались позвонить на передачу с целью внести коррективы, явить, так сказать, миру своё видение данного вопроса. По-моему, тогда речь шла об окуне, или краснопёрке?
