Ее взгляд последовал за моим.
— Да? У вас есть талант художника?
— У меня? Совсем нет. Просто мне хотелось бы нарисовать вас. Вот и все.
— Почему же?
Коротко рассмеявшись, я прошептал:
— Потому что это было бы забавно, плутовка…
Уголки ее глаз сощурились:
— Это мог бы быть эксперимент?
— Смешно… но можно так сказать.
— Сомневаюсь.
— Не ругайте то, что вы еще не попробовали.
Я подошел к двери и открыл ее. Мой вооруженный страж ожидал меня.
— Чао, паук!..
— До свиданья, мушка… Вы сможете вернуться к моей паутине, когда захотите.
2
Агентство частной сыскной полиции Дуга Гамильтона на Лексингтон авеню представляло собой маленькую невзрачную коробку, весь персонал которой состоял из молодого помощника Дуга — Джемса Миллера, двух секретарей и служащей-приемщицы.
В качестве представителя большого начальника «Белт электроник» я получил разрешение просмотреть бумаги этой фирмы. Личная секретарша Гамильтона, взволнованная и испуганная происшедшим, провела меня в кабинет покойного начальника и вытащила из конторки досье «Белт электроник».
Я быстро просмотрел их. На первый взгляд это были двойники тех, которыми я уже располагал.
— Сюда уже приходили?
— Да. Полиция, естественно, и некий мистер Рэндольф из ФБР. Они тоже просматривали эти досье.
— Они ничего не вытащили из этой папки?
— Ничего. Как вы сами видите, документы пронумерованы. Они следуют по порядку. Я совсем не знала, что они искали, и не могла помочь им.
Я закрыл папку и протянул ее ей.
— Вы здесь уже давно?
— Пять лет, сэр.
— Вы уже были здесь, когда мистер Гамильтон начал работать в «Белт электроник»?
— Я подготавливала контракты.
— Вы печатали рапорты?
— Да. Все.
— Гамильтон делал записи во время своих расследований?
— Конечно, но он их уничтожал, когда рапорт был составлен. У нас всегда был всего лишь один экземпляр.
— А сам он никогда не печатал свои рапорты?
— А-а… мне кажется, что да. Некоторые. Был такой момент, когда мы были так завалены работой, что он сам сел за машинку.
— Вы помните то досье, которое он оформлял сам?
— Я… Боюсь, что нет. Я очень хотела бы вам помочь, но, знаете, после сотен и сотен рапортов, да еще каждодневная рутина…
— Понимаю… Еще одна маленькая вещь: Гамильтон недавно переехал в апартаменты, и довольно дорогие. Вы не знаете, откуда у него появились деньги?
Она немного поколебалась, потом сказала:
— Мистер Гамильтон был холостяком, у него были простые вкусы. Он делал сбережения. Я знаю, что у него был солидный счет в банке. Я думаю… Я думаю, что он просто нуждался в перемене.
— Довольно колоссальная перемена! Может, на примете у него была женщина?
Она покраснела и опустила веки:
— Нет… К несчастью. Женитьба… да…. его не прельщала…
Когда она снова подняла на меня глаза, я понял это старое, старое выражение ее глаз. Секретарша влюблена в своего патрона. Это случается во всех городах, во все времена и часто закапчивается трагедией.
— Очень тяжело? — спросил я.
Она пожала! плечами.
— Хорошо…. Спасибо за помощь. Если мне понадобится что-нибудь еще, я вам позвоню.
— Очень хорошо.
Тупик. Полное ничто. Четыре трупа и один исчезнувший… исчезнувший, который держит на своей ладони секрет возможности взорвать земной шар. И ничего… ни малейшей точки, откуда можно было бы начать.
Чарли Карбинет открыл дверь, когда лифт поднялся на его этаж. Он сделал мне знак войти.
— Стакан?
— Только очень маленький. Ночь еще только начинается.
Он приготовил два, протянул мне один и сел напротив меня.
— Ничего не нашли?
Я рассказал ему про проведенное время, давая ему самому возможность сделать выводы. В свою очередь, он сказал:
— В отношении Агрунски поиски проводятся в двух направлениях. Один отряд идет по следу с начала его работы по устройству «горячей линии». Другой отряд занимается более ранним его периодом. Это проще, потому что до его приглашения Агрунски был проверен Службой безопасности. Мы просто стали искать пятно в том периоде следствия.
— И?
— И ничего. Белый, как снег. Девственный послужной список, никаких подозрительных дел. Как избиратель никогда не отказывался от голосования. Один новый факт: некоторые соображения, высказанные его бывшим деканом: во время последнего года пребывания в университете Агрунски был близок к нервной депрессии. Переутомление… Врач, лечивший его, умер, но медицинские записи остались. Агрунски был на излечении у врача две недели. Полный отдых. После этого он вернулся к занятиям. Никаких осложнений.
