Ее униформа ночных тонов не могла скрыть прекрасных форм ее тела и красоты лица. Да, Камилла Хунт должна быть способна измучить вас… если только позволить ей поймать вас в ловушку…
Я бросил ей:
— Салют, паук!
Она улыбнулась:
— Салют, мушка!
— Эта мушка не дала себя поймать.
— Я ожидала этого. Мистер Грэди говорил мне о вас. Вы меня не огорчили, а восхитили.
— Не будем больше говорить об этом.
— Вас не затруднит отвести свет ламп от моих глаз?
— Я предпочел бы смотреть на вас.
Смотреть на ее приближение — сцена из спектакля, вроде балетного. Каждое ее движение, плавное, волнообразное, исключительно женственное, производит такое провокационное действие, на которое способна только женщина. Игра закончена, но она настаивает на продолжении.
Я следовал за ней лучом лампы, потом поставил их так, чтобы мы могли в их рассеянном свете видеть друг друга. Когда ее взгляд встретился с моим, она остановилась, выпрямившись.
— Так вот он — большой мужчина! — прошептала она.
— Что же такое рассказал вам Мартин Грэди?
— Он скорее предостерег меня.
Она небрежно подвинула к себе стул с жесткой спинкой и села около стола.
— А вы меня наймете?
— Кем? Ремонтником?
Я улыбнулся:
— Черт! Мартин никогда не говорил мне о такой должности.
Она разъяснила:
— Нет, но я вижу то, что из вас можно выкачать. Моя работа состоит в том, чтобы изучать людей. Я — эксперт. Вероятно, вы были бы очень удачным эталоном.
— Я слышал о вас очень много хорошего.
— Я в этом не сомневаюсь. Но это не говорит мне, зачем вы пришли сюда. Пожалуйста, скажите.
Я откинулся назад в кресле и концом ботинка выдвинул немного ящик письменного стола, чтобы положить на него ноги.
— Дуг Гамильтон предоставлял рапорты на тех людей из персонала, которых он проверял. Вы их видели?
— Да. Все. Его проверка касалась работы, активности на предыдущей службе, платежеспособности, нравственности. Во всем, что касалось уровня профессионализма и личных качеств кадров, последнее слово было за ним.
— Могу я увидеть досье Гамильтона?
— Если я смогу располагать своим телефоном, — ответила она с улыбкой.
Я подвинул аппарат на самый край стола и засмотрелся на грациозный изгиб ее тела, когда она нагнулась над ним.
— Линда, принеси мне содержимое кофра А20.
— Кто, кроме вас, видел это досье, Камилла?
Она подняла голову с той же улыбкой на губах:
— Никто…
— Тайгер, это мое имя. Мой старик выбрал его.
— Никто, Тайгер. Одна копия отправлена в Вашингтон.
Вошла секретарша, положила досье на стол и исчезла. Я взял папку, взвесил ее на руке и быстро перелистал. Она была толще, чем личное досье Гамильтона, но, весьма возможно, те записи были сделаны на тонкой бумаге, в то время как эта была написана на определенных экземплярах-формулярах. Пронумерованные, они содержали рапорты на 84 персоны.
— За какое время? — спросил я, указывая на досье.
— Примерно за три года. Но у нас тут только лишь рапорты Гамильтона.
Она объяснила мне, как функционирует ее служба, и ответила на все вопросы. Я кивнул головой, потом сказал:
— Я возьму бумаги и сделаю с них фотокопии. Согласны?
— Безусловно. Но берегите их.
— У вас есть алфавитный список ваших служащих?
— Ящик наверху, справа от вас, как раз под вашими ногами. Вам придется потрудиться их снять, чтобы открыть ящик.
Сквозь полуоткрытые губы я видел ее прекрасные ровные зубы. Только ее глаза на этот раз насмехались надо мной.
Я открыл ящик, взял листы и стал искать Луи Агрунски. Ничего похожего.
— Могу я быть вам полезной?
— Нет… Я любопытен, вот и все.
Я задвинул ящик, встал и взял досье.
— Итак, я уношу их. Вас это не стесняет?
— Нет… Но помните, здесь конфиденциальные сведения.
— Мы оба работаем на одного хозяина, я вам принесу их обратно.
Мы стояли друг против друга. До сих пор я ие замечал, какая она высокая. Со странным выражением лица она продолжала провокационную игру, пытаясь найти брешь в моей броне. Она предоставляла мне полный набор того, что должен претерпеть «клиент», и если уж ей не удастся заставить мужчину расслабиться, то это не удастся никому.
Я повернул голову и посмотрел на картину обнаженного человека.
— Мне очень бы хотелось вас нарисовать…
