– Кошки дерутся с тенями с тех времен, как появились на свет, – сообщила Макитти. – Так приятно было снова сразиться с ними!
Ее объяснение было утешительным, но что-то продолжало тревожить Оскара.
– Если Хозяин Эвинд оставил вам троим возможность преображаться, почему же это не проявилось, когда тень впервые напала на Цезаря? – Лицо Макитти стало серьезным. – Вероятно, ситуация тогда не была настолько тяжелой, чтобы пробудить наши скрытые способности. Из этого следует, что, чтобы вызвать нужную реакцию, положение должно быть действительно угрожающим.
Все это не очень-то радовало. Чтобы нарушить повисшую неловкую тишину, Макитти обернулась и показала на восточный край каньона, до которого было еще очень далеко.
– Давайте выбираться отсюда. Тени могут преподнести нам новые сюрпризы. Не хочу еще раз быть настигнутой в этом глубоком темном ущелье.
Но тени их больше не тревожили. Они были так подавлены неожиданной яростной контратакой кошек, что не стали их преследовать. Тем не менее путники тщательно прикрывались от солнца квавинами.
Ближе к вечеру общий фон ландшафта потихоньку менялся: из абсолютно желтого он переходил в желтовато-зеленый. Оскар предпринял эксперимент, который их всех заставил задуматься.
Остановившись на берегу ручья, стекавшего с пологого травяного холма, он намеренно убрал в сторонку свой квавин и стоял, ничем не прикрытый, под прямыми лучами заходящего солнца. Тай был против эксперимента, и даже Макитти заподозрила, что их усатый приятель внезапно заболел.
Оскар же ничуть не волновался, ведь рядом с ним были три смертоносные кошки, которые могли бы вмешаться и спасти его в случае опасности. Его догадка оказалась правильной, и ни Макитти, ни кому другому не пришлось спешить на выручку.
Все вокруг отбрасывало тень на теплую землю: деревья, кусты, трава и лимонно-желтые пташки. И только его одного, стоявшего без квавина, не сопровождал удлиненный расплывчатый силуэт. Он специально прошелся по кругу. Где бы он ни стоял и в какую бы сторону ни поворачивался, ничего не менялось. Ничего не произошло и когда он широко раскинул руки. Его тень, постоянный спутник его жизни в человеческой и собачьей форме, исчезла.
– Умерла. – Он смотрел на землю, на которой не отражалась его тень, хотя солнце садилось прямо за его спиной.
– Похоже на то. – Подражая своему товарищу, Какао отставила в сторону квавин и встала рядом с Оскаром. Она помахала руками, подрыгала ногами. – Не только твоя тень, но и моя, и, наверняка, всех остальных тоже.
– Ну, конечно, они умерли! – Ликующий Цезарь не видел смысла обсуждать очевидное. – Мы их разорвали в клочья. А чего это вы загрустили? От тени все равно никакой пользы. Это паразит, камень на душе. Я так, например, очень рад, что отделался от своей тени. – Он осмотрел свои человеческие ногти, которые опять вернулись на место острых кошачьих когтей. – В следующий раз, когда я буду подкарауливать мышку или птичку, можно будет не волноваться, что эта проклятая штуковина меня выдаст.
Оскар взглянул на Макитти.
– Как ты думаешь, это насовсем?
Она задумчиво смотрела на маленький желто-зеленый ручей, бежавший по долине у подножия холма.
– Трудно сказать, Оскар. Похоже на то, но ведь тени – вещь живучая. Я точно знаю, что в нашей стране после исчезновения они имеют обыкновение возвращаться в самый неподходящий момент.
Он взвесил ее соображения и медленно кивнул.
– Я буду это иметь в виду. И я буду помнить, что если моя тень вернется, не надо воспринимать ее как нечто само собой разумеющееся. – Они стали спускаться по пологому холму. – Я не думаю, что если тень вернется или возродится, то она захочет отомстить за то, что ее так жестоко зарезали, ведь правда?
Макитти пожала плечами.
– Кто знает, что у тени может быть на уме? И неизвестно, думает ли тень вообще. Лучше не ломай себе голову над тем, что нам не подвластно. – Она ускорила шаг, не обращая внимания на торчащие то тут, то там камни. Оскар знал, что она не боится споткнуться. Кошки ведь никогда не спотыкаются.
Она была, конечно, права. Его тень, все их тени погибли в бою. Никогда больше темный силуэт, знакомый с рождения, не составит ему компанию в солнечный денек. Но зато они больше никогда не будут и угрожать им, если только не вернутся, если их не возродят какие-то процессы, суть которых он наверняка никогда не поймет. И они будут полны…
