Кристина как ни в чем не бывало продолжала:
— Отсюда мы отправляемся в Лас-Вегас. Мне давно хотелось посмотреть, что он собой представляет. Конечным пунктом для нас станет Лос-Анджелес — там у меня назначено несколько встреч с агентами и режиссерами. Голливуд — это моя мечта.
Кристина держалась так просто и естественно, словно они виделись только вчера. Тедди поддалась нахлынувшим воспоминаниям о чудесной стране, похожей на сказочное королевство.
— Как поживает Габриелла? Как здоровье князя? Жак, я слышала, стал заправским гонщиком. Когда на свет появится твой малыш?
Смех Кристины звенел, как серебряный колокольчик:
— В марте — если не поторопится.
Потом она рассказала Тедди о последних гонках, состоявшихся в Испании.
— Отец был вне себя.
— Жак… с кем-нибудь встречается? — не подумав, спросила Тедди и тут же пожалела об этом.
Кристина испытующе посмотрела на нее.
— Он встречается с леди Филиппой Готорн. У них… довольно серьезные отношения — во всяком случае, со стороны Жака.
Довольно серьезные отношения? Тедди подумала, что это можно толковать как угодно. Но в любом случае, определенный этап в ее жизни завершился. Даже не этап — эпизод.
Наконец Тедди с отцом извинились и поднялись из-за стола. Завтра ей предстояло играть финальный матч.
— У вас есть билеты на «US Open»? — спросила Тедди прежде чем уйти. — Если нет, я попрошу, чтобы вас встретили и проводили в ложу.
Кристина мельком посмотрела на Жан-Люка, который снова помрачнел — его ничуть не обрадовало неожиданное приглашение.
— К сожалению, у Жан-Люка назначены деловые встречи в Лас-Вегасе, — извиняющимся тоном сказала принцесса. — Но мы непременно будем смотреть трансляцию финала, Тедди. Я буду молиться, чтобы ты переиграла эту злющую Рокси Эберхардт. И еще, Тедди… — Кристина понизила голос, и ее глаза увлажнились, — позвони мне, когда освободишься. Я… по тебе скучаю. Мы вернемся в Косту через неделю, а то и раньше. Непременно позвони!
Тренировка началась в шесть тридцать, но влажная жара даже в такой ранний час давала себя знать.
К полудню Тедди уже сидела у бортика, наблюдая за финальной встречей Огги Штеклера и Андре Агасси. Огги безнадежно проигрывал. По его лицу ручьями струился пот, тенниска промокла насквозь. Когда мяч после его удара ушел за боковую линию и трибуны зааплодировали, лицо Огги исказилось злобой.
После матча Тедди зашла его поддержать. Огги пребывал в крайнем раздражении, он едва посмотрел в ее сторону.
— Я страшно бешусь, когда проигрываю, — буркнул он, отстраняясь.
— Понимаю, но это тоже своего рода опыт. Надо проанализировать игру и впредь не допускать…
— Ради Бога, избавь меня от нотаций. Что за привычка вещать прописные истины? Оставь меня в покое.
Тедди сразу ушла. Огги даже не пожелал ей удачи, хотя до финальной встречи в женском разряде оставалось всего полчаса.
Тедди была предельно сосредоточена. Мягко пружиня коленями, она готовилась к приему подачи. Во время игры для нее не существовало ни рева трибун, ни рокота громкоговорителей.
Физически крепкая, Рокси Эберхардт исповедовала агрессивную, жесткую, почти маниакальную манеру игры.
Но Тедди не зря прозвали «Терминатором». Она двигалась точно и размеренно, словно теннисная машина, ей нужен был только импульс энергии… для очередного удара… и еще один…
В следующее мгновение со стороны Рокси последовал мощный проникающий форхэнд. Пытаясь догнать мяч, Тедди наступила на какой-то скользкий камешек.
Правую лодыжку пронзила нестерпимая боль, словно сотня ножей впилась в ногу до самого колена.
Нет, только не это! — пронеслось в голове у Тедди.
— Тедди, деточка моя, все будет хорошо, — говорил Хьюстон Уорнер охрипшим от волнения голосом.
Он стоял рядом с хирургом-травматологом, который дежурил на стадионе во время всех матчей «US Open».
Тедди открыла глаза. Она лежала на жестком грунтовом корте. Вокруг толпились члены оргкомитета, служащие стадиона и вездесущие фотографы. Словно откуда-то издалека до нее донесся ропот трибун. Сейчас уже все поняли, что одна из сильнейших теннисисток мира получила серьезную травму.
— Папа… Сама не знаю, как это произошло. Я бежала, а потом раз — и все.
